Fen'Harel enansal | В девичестве Shep.
Я мучил, мучил и, наконец, домучил (с) Маленький подарок от меня в честь наступившего праздника 
Название: "Inclination".
Бэта, критик и незаменимая помощь: ~Шатиэль~
Три копейки бэтинга: forever|yours
Жанр: romance
Пейринг: Gale/Randy
Рейтинг: PG-13
Читать?1.
Когда Рэнди спрашивают о том, почему он взялся за роль Джастина, тот всегда отвечает: «Мне дико понравился сценарий». Ответ неизменен и лаконичен, но вплетенное в него «дико» не раскрывает и сотой доли восторга, испытанного им после прочтения пилотного эпизода. Ему кажется, что это было только вчера: по NBC крутили «Скорую помощь», растекался чернилами за окном вечер, и Алекс – его партнер – бесконечно долго извинялся в трубку за то, что сегодня работает допоздна. Рэнди полубессознательно кивал, забывая о том, что не видим собеседнику, и прижимал мобильный плечом к уху. Четвертая страница сменилась пятой, когда Алекс наконец отключился.
Обнаружив, что перечитывает сценарий в третий раз, Рэнди понял, что нужно что-то решать. Решение было очевидным.
В половину первого ночи в квартире рекламного агента Калипсо Макнейэр раздался телефонный звонок. Голос в трубке произнес лишь одну фразу: «Я хочу».
На следующее утро Рэнди уже летел в Канаду.
Когда Гейла спрашивают о том, почему он взялся за роль Брайана, он долго мнется, подбирая слова, и называет, по меньшей мере тысячу наибанальнейших причин, вроде долгов и бесценного опыта, но ни одна из них не рассказывает о том, как симпатичен ему эгоцентричный Властитель Вавилона. Гейл не любит рассуждать на пространные темы, поэтому не говорит о жалости и сопереживании, и, пожалуй, это – самая сильная черта, связывающая его с Брайаном Кинни. Кроме харизмы, конечно.
Он никогда не признается в том, что ему нравится пересматривать отснятые эпизоды. И дело вовсе не в самолюбовании, как может показаться на первый взгляд, хотя доля здорового эгоизма тоже присутствует. Однажды Гейл задумывается о том, повелся бы он на такого, как Брайан – независимого, дерзкого, сметающего любые, даже самые прочные границы. В конечном итоге, он приходит к выводу, что – будь он геем - ему мог бы понравиться романтичный Джастин. И он не уверен, что дело не в обаянии Рэнди и его подаче персонажа.
Он говорит ему об этом за ланчем.
Рэнди едва не давится своим салатом и смотрит на Гейла тем самым взглядом «Ты. Что. С. Ума. Сошел?!». Харольд объясняет ему свой выбор с обычной невнятностью:
- Джастин… ну, ты знаешь… не хочет быть завоевателем. Он хочет быть завоеванным.
Он делает долгую паузу. Рэнди терпеливо ждет продолжения, наблюдая за тем, как Гейл закатывает рукава рубашки. Никакой выверенности движений, только естественная грациозность.
Рэнди никогда не отрицал, что считает его привлекательным. Чужими усилиями признание быстро трансформировалось в «Рэнди никогда не отрицал, что он ему нравится»; смех Питера – «Милый, он слишком гетеросексуален для тебя!» - кажется, всё еще стоит у него в ушах. Подобные высказывания не вызывали у него ничего, кроме раздражения. И вовсе не потому, что Гейл был натуралом, черт его подери.
Временами Рэнди чувствовал на него иррациональную обиду. Ему казалось, что его собственное «Я» слишком явно проигрывает эго Харольда. Гейл безукоризненно играл, остроумно шутил, не стремился задавить интеллектом и передружился, кажется, не только с актерским составом, но и всей съемочной группой. Блистательный и харизматичный – как вам это?
- …храбрость.
Унесенный ветрами своих собственных мыслей, Рэнди не сразу возвращается к беседе.
- Что?
Гейл блаженно потягивается, заставляя стул встать на задние ножки, и становится похожим на большого ленивого кота. Без грима его кожа смуглее, и синева под глазами проступает отчетливее. В поле зрения попадает стаканчик с кофе – на белом боку зелень эмблемы «Старбакса» - и Рэнди вдруг вспоминает, что они уже четверо дней работают в режиме «нон-стоп».
- Я говорю, что для желания быть завоеванным нужна нефиговая храбрость, - повторяет Гейл, допивая свой напиток.
- Это же Брайан. Все хотят Брайана, - Рэнди едва сдерживается от фырканья. Только законченный натурал не понимает таких элементарных вещей!
- В том-то и дело, - говорит Харольд, и на его губах обозначается снисходительная улыбка, - в том-то и дело, что это Брайан.
И неожиданно Рэнди понимает, что он имеет в виду.
2.
Да, он никогда не отрицал, что считает Гейла довольно привлекательным, но огрызаться на сыпавшиеся со всех сторон «Хэй, да ты втюрился!» прекратить не мог. Влюбиться в Гейла означало подписать себе смертный приговор, который будет исполняться ежедневно пять лет кряду. Рэнди слишком любил себя, чтобы подвергать подобному самобичеванию; в конце концов, Гейл был гетеросексуальнее самого последнего гетеросексуала. Массовка, к слову, не обременяла себя принципами – романы закручивались лентами ДНК. Не то, чтобы он особо переживал по этому поводу. Ну, может, только иногда, наедине с Аретой Луизой Франклин [1] и бутылкой Сомелье. К счастью, это происходило не так часто, чтобы начать беспокоиться.
- Сладкий, - они только что отсняли одну из сцен «Вечеринка-сюрприз для Бэна», поэтому Питер всё еще в образе, и голос его звучит чуть выше обычного, - отрицание – это не модно.
Рэнди требуется около трех секунд, чтобы догадаться, что он имеет в виду, и еще одна, чтобы привычно закатить глаза и придумать новую порцию отрицающих его влечение к Гейлу аргументов.
- Прекрати доставать меня, - медленно произносит он, не пытаясь скрыть собственного раздражения. – У тебя, что, идея-фикс?
- Вы так здорово смотритесь вместе.
- Это не повод сводить нас! Если в твоей личной жизни тоскливое затишье, не надо пытаться устроить чужую! – выпаливает Рэнди и тотчас жалеет о своих словах. Питер обиженно поджимает губы: не прошло и недели, как его кинул парень. Харрисон прикусывает ноготь большого пальца. Он ненавидит чувство вины. С его стороны сказать подобное было верхом жестокости. Особенно учитывая тот факт, что в Нью-Йорке его смиренно дожидался сменивший Алекса Дрю. А, может, вовсе не смиренно – сказать по правде, ему было абсолютно плевать.
- Кроме того, - вновь заговаривает Рэнди, - меня совершенно не привлекают типы вроде него: образцово-показательные гетеросексуалы, не умеющие связать и двух слов. А еще он носит гавайские рубашки. Какой человек добровольно и в здравом уме наденет гавайскую рубашку?
Он почти ненавидит себя: всё это так похоже на… оправдание?
Питер молчит, смотря поверх его плеча, и Рэнди оборачивается. В проеме двери стоит привалившийся к косяку Гейл.
- Приятного вечера, мальчики, - говорит он с усмешкой.
Рэнди хочется провалиться сквозь землю и еще дальше.
[1] Аре́та Луи́за Фра́нклин (англ. Aretha Louise Franklin; 25 марта 1942, Мемфис, Теннесси) — американская певица в стилях ритм-энд-блюз, соул и госпел. Наибольшего успеха достигла во 2-й половине 1960-х и начале 1970-х гг. Благодаря исключительно гибкому и сильному вокалу её часто называют королевой соула (англ. The Queen Of Soul) или Леди Соул (англ. Lady Soul). В январе 1987 г. она стала первой женщиной, чьё имя было занесено в Зал славы рок-н-ролла. В ноябре 2008 г. журнал Rolling Stone объявил её величайшей вокалисткой эпохи рок-н-ролла.
3.
Съемки второго сезона семимильными шагами подходят к своему завершению. За спинами вновь начинается шепот: новость недели – у Гейла появилась подружка! Одни утверждают, что она – миниатюрная шатенка, едва достающая ему до плеча; другие божатся, что видели брюнетку, подъехавшую прямо к трейлеру Харольда на ярко-красной Audi A3. Слухи расползаются, как колорадские жуки по картофелю, и Гейл злится. Эту часть жизни он предпочитает оставлять за пределами фотообъективов.
Они празднуют окончание сезона в снятом на вечер лофте одного из небоскребов на Янг-стрит, и в числе присутствующих, кажется, даже водители. Всё проходит чинно, пока не наступает полночь. После двенадцати ударов кареты не становятся тыквами, но пьется намного лучше. Когда Скотт предлагает ближайшим друзьям аккуратно скрученные косячки, веселье выходит на новый уровень.
Рэнди позволяет Мишель разлечься рядом с ним на диване. Слева от него беспрерывно хихикающий Хэл.
- Скажи нам, о великий, - начинает он. На заднем фоне раздается хлопок выскочившей из горлышка пробки, - как зовут ту необыкновенную, что посмела тебя охмурить?
Вопрос, понятное дело, предназначается Гейлу. Рэнди качает головой. Расспрашивать его о таинственной суженой – бессмысленная затея. О привычке Харольда многозначительно отмалчиваться не знают, пожалуй, только уборщицы – и то не факт.
Нестройный хор голосов поддерживает заданный вопрос, и только Рэнди имитирует крайнюю степень скуки. Сказать, что ему не интересно – значит, подло солгать, потому что от любопытства начинает покалывать кончики пальцев.
Гейл лежит на мягком ворсе ковра, довольный и расслабленный. Он задумчиво затягивается и выдыхает одно-единственное:
- Энн.
Если бы на часах было чуть меньше двух ночи, а его организм избежал алкоголя и травы, он не сказал бы даже этого.
- Брюнетка, - подумав, добавил он. – Но без Ауди.
В воздухе сладко пахнет марихуаной.
- Женщина без приданого всё равно, что секс без оргазма, - изрекает Питер, и все смеются.
Гейл выгибает брови и улыбается, как сам змей-искуситель.
- А поподробнее? – не унимается Хэл, делая глоток пронзительно-янтарного бренди. – Неужели она целуется лучше Рэнди?
Раздается новый взрыв хохота, а Рэнди кажется, будто у него напрочь заложило уши. Он не хочет осознавать этого, но с трепетом ждет ответа. Ладони предательски потеют.
Гейл приподнимается на локте, чтобы лучше видеть сидящего рядом с ним Спаркса.
- Разве она может сравниться с моим Солнышком? – говорит он, и в его голове проскальзывают неуловимые, но хорошо узнаваемые нотки Брайана Черт Возьми Кинни, заставляющие каждого второго здесь обмирать и непроизвольно разводить колени.
«Не меня», - произносит про себя Рэнди, гвоздями вбивая это в свою голову сквозь смех и звон соприкасающихся бокалов.
Он хочет уйти, но обнаруживает себя пришпиленным к дивану облокотившейся об него Мишель.
- А теперь – показательное выступление! – весело восклицает кто-то, и только спустя мгновение до Харрисона доходит, что это Питер.
«Блядь».
Гейл целует его.
И Рэнди ненавидит себя за то, что отвечает ему.
Звук аплодисментов эхом звучит в его ушах. Он спешно покидает вечеринку, приклеив к губам лицемерную улыбку. Последнее, за что цепляется его взгляд – это смеющиеся глаза Гейла.
4.
Двухмесячный перерыв дает Рэнди необходимую передышку. Какой бы прочной ни была дружба внутри собравшегося коллектива, каждый из них нуждается в смене обстановки. Рано или поздно тебе смертельно надоедает видеть вокруг себя одни и те же лица; позже приходит настоящее раздражение. Последние серии сезона требуют больше всего усилий – тяжело сконцентрироваться на работе, когда голова забита мыслями о долгожданном отпуске.
Временами они пересекаются звонками или случайными встречами, но это происходит слишком редко, чтобы стать помехой отдыху.
Рэнди не признается себе (и – Боже упаси – кому-то другому), что скучает по Гейлу.
В один из лишенных партнера вечеров он натыкается по телевизору на Queer as Folk. 219, красная кофта, белая майка, круговая съемка и пронизывающее весь эпизод разочарование. Рэнди наблюдает, как Брайан отчаянно терзает губы Джастина, опуская его на пол, и вспоминает съемки. Они сделали всего пару дублей, зажженные пробежавшей между ними искрой и безошибочно уловив настроение сцены. Тогда он пребольно стукнулся затылком о пол, и после Гейл собственноручно прижимал пакет со льдом к шишке на его голове.
- Ты – человек-катастрофа, - сказал он ему.
Телефонный звонок заставляет Рэнди вздрогнуть. Какое-то время он смотрит на надрывающийся аппарат, раздумывая над тем, кому может понадобиться звонить ему в вечер пятницы. «Наверное, хулиганы», - недовольно думает Харрисон, возвращая взгляд к прямоугольному ящику телевизора. В конце концов, для срочных посланий существует мобильный.
Телефон умолкает, чтобы через мгновение зазвонить вновь. Рэнди нехотя поднимается с дивана, перебирая в уме проклятия.
- Алло? – получается не слишком дружелюбно.
- Хэй!
Голос почти тонет в доносящихся из динамика звуках улицы, но этот мягкий тенор он узнает из тысячи других голосов.
- Какого черта? – вырывается у него вместо запланированного «Это правда, правда ты?!».
- Я тоже рад тебя слышать, Харрисон, - ехидничает ничуть не задетый его грубостью Гейл, и Рэнди задумывается, откуда он знает номер его домашнего телефона.
- Не спится? – интересуется он и тут же чертыхается. Вопрос откровенно неудачен – на часах всего половина одиннадцатого.
Но следующая фраза проясняет всю ситуацию.
- Я в Нью-Йорке.
Означает ли это…
- Я запутался во времени, и подумал, что ты уже спишь и мог отключить мобильный.
- Когда прилетел? – перебивает его Харрисон, теребя пальцами витки телефонного провода.
- Сегодня днем.
Угол тумбочки больно впивается ему в бедро, но Рэнди не двигается. Ему кажется, что любое движение может разрушить нереальность момента.
- Калифорния тебя совсем замучила? – он позволяет себе улыбнуться.
- Я думал, ты сможешь помочь мне развеяться.
Возникает пауза. Где-то за окном воет полицейская сирена.
- Где ты? – Рэнди прикрывает глаза, но даже так он видит, как опускается дверца поймавшей его клетки. Хлоп!
- Если верить словам таксиста, то на углу Сорок третьей.
- Рядом с Центром фотографии?
- Откуда я знаю?
- Ладно, сейчас буду.
Рэнди кладет трубку первым и несколько минут стоит неподвижно. Он не понимает, почему Гейл позвонил ему, ведь в Нью-Йорке сейчас его любимые Хэл и Теа, но радуется этому, как ребенок. «Ты жалок, - просыпается внутренний голос. – Ты охуительно жалок».
Рассерженный на самого себя, Харрисон выключает телевизор, где светловолосая женщина вовсю нахваливает стиральный порошок марки Purex, накидывает сверху толстовку и выходит из дома.
Он замечает Гейла сразу. А, может, это Гейл замечает его. Как бы то ни было, они моментально находят друг друга. Рэнди чувствует себя загнанной в угол мышью.
- Хэй.
- Хэй.
Гейл открыто улыбается. Он растрепан, но гладко выбрит. И, черт возьми, на нем гавайская рубашка.
- Ты бы постригся, - шутливо журит он друга и прикасается к его отросшим выгоревшим волосам. Рэнди вздрагивает – нервный, растерянный, в домашних штанах и синих резиновых шлепанцах. Наверное, стоило брызнуть каплю одеколона. Стоп. Какого черта он должен прихорашиваться для него?..
Молчание затягивается и перестает походить на естественное.
- Ну что, - произносит Гейл, препарируя Рэнди глазами, - покажешь мне, насколько приветлив Нью-Йорк?
Они идут в Copacabana [2], и удивительнее всего то, что Гейл не имеет ничего против – ведь он ненавидит танцевать. Рэнди хочет уйти сразу же, но ему не позволяют, аргументируя это нежеланием оставаться в одиночестве.
- Ты гребаный эгоист! – кричит Харрисон, пытаясь переорать музыку. Гейл смеется, вызывая у него приступ несуществующей астмы, – дыхания становится унизительно мало. Почему он так близко? Зачем он ворвался в его жизнь? И какого черта улыбается?!
- Расслабься, - примирительно говорит ему Харольд; шепот звучит над самым ухом. Второй раз за двадцать минут Рэнди пронзает дрожь. Он смотрит в блестящие глаза напротив, почти не слыша навязчивого ритма техно, и ему кажется, что время замедляет свой бег ровно в три раза. Между ними не больше полуметра. Их танец совсем не похож на эротичные «ча-ча» выстроенного из фанеры Вавилона – руки Гейла не лежат на его плечах, их бедра не соприкасаются, и уж, конечно, не идет речь ни о каких поцелуях – но в нем больше секса, чем в каждом из сыгранных ими половых актах.
Рэнди сбегает через час, не предупредив. Мобильный молчит.
[2] Copacabana - самый главный клуб ночного Нью-Йорка. Открылся в 1940 году. Одно из дорогих и элегантных заведений города. Именно в этом месте зажигались мировые звезды латиноамериканской музыки. Вместительность клуба более 4 000 человек. Входная плата колеблется от 10-20 долларов, резервация столика 30 долларов.
5.
Помидоры, как известно, увядают, любовь проходит, и всё, что от нее остается – это приторный запах L`Eau par Kenzo.
Гейл мог быть сдержанным и немногословным, но чувствовал он на полную катушку. Торонто встретил его, мрачного и расстроенного, дождями и третьим сезоном. Оказалось, что брошенный Харольд мало чем отличается от брошенного Кинни.
На пятый день съемок начались первые разногласия.
- Ты переврал реплику.
- Брайан не сказал бы этого.
- Когда ты читал сценарий, у тебя не было претензий.
- Теперь появились.
- Мы не будем ничего переписывать.
- Это принципиальное?
- Скорее да, чем нет.
- Превосходно. Может, сыграешь сам?
- Просто скажи эту чертову реплику!
Гейл уходит, посылая во все стороны волны раздражения, и Кевин, сдаваясь, кричит: «Перерыв десять минут!». Закусив губу, Рэнди идет следом.
Он находит Харольда сидящим у входа в павильон. В его пальцах тлеет сигарета. Сказать по правде, Рэнди понятия не имеет, зачем поплелся за ним. Может, всё дело в запрятанном под камнями времени чувстве вины? Они не созванивались после вечера в клубе, а, встретившись, пересекались только на съемках – Гейл исчезал в трейлере сразу по их окончанию.
Рэнди хочет пробормотать «Извини», но с его губ срывается совсем иное:
- Говорят, тебя бросила подружка.
«Язык мой – враг мой» - это про него. Он прикусывает изнутри щеку, мысленно коря себя за бестактность, но Гейл не огрызается и даже не смотрит на него. Наверное, лучше бы смотрел.
- Слушай, - Рэнди не уверен, что ему стоит начинать этот разговор, но всё равно продолжает, - мне жаль, что так вышло. Ну, ты понимаешь.
- Я не злюсь.
Рэнди не верит своим ушам, но Гейл действительно говорит это. Он не ставит под сомнение искренность его слов. По правде говоря, будь он на его месте, то смертельно бы обиделся. Как минимум. Запоздало, но совершенно заслуженно Рэнди чувствует себя дерьмом.
- Тогда прекрати меня избегать.
Он сжимает кулаки. Это – самое откровенное, что он говорил ему. Конечно, всё дело в задетом самолюбии. Только в нем. Он вовсе не скучает по их дружбе. Нет, ни капли.
Гейл поворачивает голову. Уголки его губ ползут вверх.
- У тебя слишком высокое самомнение, Харрисон.
И всё возвращается на свои места.
6.
Пятница неожиданно выпадает из расписания – у них обоих нет съемок. Рэнди ловит себя на мысли, что внеплановые выходные – скорее минус, чем плюс, потому что придумать себе занятие оказывается воистину непосильной задачей. Полчаса после пробуждения он бесцельно слоняется по трейлеру и в итоге направляется к Харольду.
Тот проводит утро в компании банки пива и Топ-моделей Америки, вытянувшись на диване во весь свой немаленький рост.
- Смотришься убого, - любезно сообщает ему Рэнди, садясь рядом – чтобы уместиться вдвоем, места достаточно. Гейл удостаивает его ленивым взглядом.
- Спасибо за комплимент, - беззлобно огрызается он и поднимает руку. – Выход там.
Харрисон тихо смеется и устраивается поудобнее. Гейл двигается, и вскоре Рэнди уже лежит рядом, закинув ноги на столик с телевизором.
- Как ты можешь это смотреть? – морщится он и вооружается пультом, с твердым намерением включить что-нибудь поинтереснее.
- Молча, - в уголках глаз Гейла спрятались смешинки. Он столь неприкрыто рад видеть его, что Рэнди начинает смущаться, и это чувство стоит в его топ-рейтинге сразу после чувства вины. Он оставляет «Hallmark» и кладет пульт на пол, предусмотрительно выбрав ближайшую к себе сторону.
- О Господи, - Гейл картинно закатывает глаза. – Мне стоило догадаться, что ты любишь нечто вроде «Энн с зеленых вершин».
- Чем плоха «Энн с зеленых вершин»? – Рэнди недовольно хмурит брови.
- Наверное, только тем, что предназначена для девчонок.
Харрисон задыхается от негодования. Гейл решает воспользоваться его замешательством и перегибается, чтобы достать пульт. Не отдавая отчета в собственных действиях, Рэнди кладет руки ему на спину.
- Попался, - торжествующе говорит он, мешая Харольду разогнуться.
- По-моему, я не особенно сопротивляюсь, - говорит тот, оборачиваясь, и Рэнди кажется, что он тонет в пронзительной зелени его глаз. Он не понимает, как так происходит, ведь это всё тот же «натуральнее не бывает» Гейл. Гейл, который говорит ехидным голосом Брайана Кинни, имитирует горячий гейский секс и целуется, будто последний раз в жизни. «Девчонка, - обзывает себя Рэнди. – Глупая, сопливая девчонка!». Ему хочется отвести взгляд, но он продолжает смотреть, абсолютно парализованный обаянием Харольда. «Прекрати! - кричит ему обезумевший от ужаса инстинкт самосохранения. – Прекрати, прекрати, прекрати!». С каждым разом голос в его голове звучит всё тише.
«Я мышка, - думает Рэнди. – Я мышка, а ты кобра».
Гейл удивленно выгибает бровь – кажется, последнее он сказал вслух.
- Откуда ты узнал мой домашний номер?
Вопрос, мучивший его так долго, сам слетает с языка. Харольд ухмыляется.
- А ты медленно соображаешь.
Рэнди молчит. Вопреки обыкновению, он не реагирует на подкол. Гейл вздыхает, отчаиваясь достать с пола пульт, и возвращается в исходное положение. Он ерзает, немного сползая вниз, и устраивается головой на жестких диванных подушках.
- Выпросил у твоего бой-френда. Ты же не четвертуешь теперь нас обоих?
Рэнди не отвечает. Осознание того, что он не безразличен ему, бьет под дых, вышибая последние остатки воздуха. Он не понимает, что за игру ведет Гейл, и не уверен, что хочет понимать.
Как бы то ни было, пора заканчивать кон.
Он наклоняется.
Гейл отворачивается, и сердце Рэнди падает куда-то в район желудка. Надежда рушится так же легко, как хрупкий карточный домик. За две секунды, показавшиеся ему вечностью, он успевает надумать великое множество неприятного: что провалился, раскрылся, ошибся, неверно истолковав сигналы, а, может, никаких сигналов и вовсе не было, и он поверил в то, чего нет, ведь Гейл – стопроцентный натурал, а он не слишком-то особенен, чтобы привлечь его внимание.
А потом Гейл произносит издевательское «Я думал, ты не целуешься с теми, кто носит гавайские рубашки» и вплетает пальцы в его светлые волосы.
И больше Рэнди не думает ни о чем.
End.
Название: "Inclination".
Бэта, критик и незаменимая помощь: ~Шатиэль~
Три копейки бэтинга: forever|yours
Жанр: romance
Пейринг: Gale/Randy
Рейтинг: PG-13
Читать?1.
Когда Рэнди спрашивают о том, почему он взялся за роль Джастина, тот всегда отвечает: «Мне дико понравился сценарий». Ответ неизменен и лаконичен, но вплетенное в него «дико» не раскрывает и сотой доли восторга, испытанного им после прочтения пилотного эпизода. Ему кажется, что это было только вчера: по NBC крутили «Скорую помощь», растекался чернилами за окном вечер, и Алекс – его партнер – бесконечно долго извинялся в трубку за то, что сегодня работает допоздна. Рэнди полубессознательно кивал, забывая о том, что не видим собеседнику, и прижимал мобильный плечом к уху. Четвертая страница сменилась пятой, когда Алекс наконец отключился.
Обнаружив, что перечитывает сценарий в третий раз, Рэнди понял, что нужно что-то решать. Решение было очевидным.
В половину первого ночи в квартире рекламного агента Калипсо Макнейэр раздался телефонный звонок. Голос в трубке произнес лишь одну фразу: «Я хочу».
На следующее утро Рэнди уже летел в Канаду.
Когда Гейла спрашивают о том, почему он взялся за роль Брайана, он долго мнется, подбирая слова, и называет, по меньшей мере тысячу наибанальнейших причин, вроде долгов и бесценного опыта, но ни одна из них не рассказывает о том, как симпатичен ему эгоцентричный Властитель Вавилона. Гейл не любит рассуждать на пространные темы, поэтому не говорит о жалости и сопереживании, и, пожалуй, это – самая сильная черта, связывающая его с Брайаном Кинни. Кроме харизмы, конечно.
Он никогда не признается в том, что ему нравится пересматривать отснятые эпизоды. И дело вовсе не в самолюбовании, как может показаться на первый взгляд, хотя доля здорового эгоизма тоже присутствует. Однажды Гейл задумывается о том, повелся бы он на такого, как Брайан – независимого, дерзкого, сметающего любые, даже самые прочные границы. В конечном итоге, он приходит к выводу, что – будь он геем - ему мог бы понравиться романтичный Джастин. И он не уверен, что дело не в обаянии Рэнди и его подаче персонажа.
Он говорит ему об этом за ланчем.
Рэнди едва не давится своим салатом и смотрит на Гейла тем самым взглядом «Ты. Что. С. Ума. Сошел?!». Харольд объясняет ему свой выбор с обычной невнятностью:
- Джастин… ну, ты знаешь… не хочет быть завоевателем. Он хочет быть завоеванным.
Он делает долгую паузу. Рэнди терпеливо ждет продолжения, наблюдая за тем, как Гейл закатывает рукава рубашки. Никакой выверенности движений, только естественная грациозность.
Рэнди никогда не отрицал, что считает его привлекательным. Чужими усилиями признание быстро трансформировалось в «Рэнди никогда не отрицал, что он ему нравится»; смех Питера – «Милый, он слишком гетеросексуален для тебя!» - кажется, всё еще стоит у него в ушах. Подобные высказывания не вызывали у него ничего, кроме раздражения. И вовсе не потому, что Гейл был натуралом, черт его подери.
Временами Рэнди чувствовал на него иррациональную обиду. Ему казалось, что его собственное «Я» слишком явно проигрывает эго Харольда. Гейл безукоризненно играл, остроумно шутил, не стремился задавить интеллектом и передружился, кажется, не только с актерским составом, но и всей съемочной группой. Блистательный и харизматичный – как вам это?
- …храбрость.
Унесенный ветрами своих собственных мыслей, Рэнди не сразу возвращается к беседе.
- Что?
Гейл блаженно потягивается, заставляя стул встать на задние ножки, и становится похожим на большого ленивого кота. Без грима его кожа смуглее, и синева под глазами проступает отчетливее. В поле зрения попадает стаканчик с кофе – на белом боку зелень эмблемы «Старбакса» - и Рэнди вдруг вспоминает, что они уже четверо дней работают в режиме «нон-стоп».
- Я говорю, что для желания быть завоеванным нужна нефиговая храбрость, - повторяет Гейл, допивая свой напиток.
- Это же Брайан. Все хотят Брайана, - Рэнди едва сдерживается от фырканья. Только законченный натурал не понимает таких элементарных вещей!
- В том-то и дело, - говорит Харольд, и на его губах обозначается снисходительная улыбка, - в том-то и дело, что это Брайан.
И неожиданно Рэнди понимает, что он имеет в виду.
2.
Да, он никогда не отрицал, что считает Гейла довольно привлекательным, но огрызаться на сыпавшиеся со всех сторон «Хэй, да ты втюрился!» прекратить не мог. Влюбиться в Гейла означало подписать себе смертный приговор, который будет исполняться ежедневно пять лет кряду. Рэнди слишком любил себя, чтобы подвергать подобному самобичеванию; в конце концов, Гейл был гетеросексуальнее самого последнего гетеросексуала. Массовка, к слову, не обременяла себя принципами – романы закручивались лентами ДНК. Не то, чтобы он особо переживал по этому поводу. Ну, может, только иногда, наедине с Аретой Луизой Франклин [1] и бутылкой Сомелье. К счастью, это происходило не так часто, чтобы начать беспокоиться.
- Сладкий, - они только что отсняли одну из сцен «Вечеринка-сюрприз для Бэна», поэтому Питер всё еще в образе, и голос его звучит чуть выше обычного, - отрицание – это не модно.
Рэнди требуется около трех секунд, чтобы догадаться, что он имеет в виду, и еще одна, чтобы привычно закатить глаза и придумать новую порцию отрицающих его влечение к Гейлу аргументов.
- Прекрати доставать меня, - медленно произносит он, не пытаясь скрыть собственного раздражения. – У тебя, что, идея-фикс?
- Вы так здорово смотритесь вместе.
- Это не повод сводить нас! Если в твоей личной жизни тоскливое затишье, не надо пытаться устроить чужую! – выпаливает Рэнди и тотчас жалеет о своих словах. Питер обиженно поджимает губы: не прошло и недели, как его кинул парень. Харрисон прикусывает ноготь большого пальца. Он ненавидит чувство вины. С его стороны сказать подобное было верхом жестокости. Особенно учитывая тот факт, что в Нью-Йорке его смиренно дожидался сменивший Алекса Дрю. А, может, вовсе не смиренно – сказать по правде, ему было абсолютно плевать.
- Кроме того, - вновь заговаривает Рэнди, - меня совершенно не привлекают типы вроде него: образцово-показательные гетеросексуалы, не умеющие связать и двух слов. А еще он носит гавайские рубашки. Какой человек добровольно и в здравом уме наденет гавайскую рубашку?
Он почти ненавидит себя: всё это так похоже на… оправдание?
Питер молчит, смотря поверх его плеча, и Рэнди оборачивается. В проеме двери стоит привалившийся к косяку Гейл.
- Приятного вечера, мальчики, - говорит он с усмешкой.
Рэнди хочется провалиться сквозь землю и еще дальше.
[1] Аре́та Луи́за Фра́нклин (англ. Aretha Louise Franklin; 25 марта 1942, Мемфис, Теннесси) — американская певица в стилях ритм-энд-блюз, соул и госпел. Наибольшего успеха достигла во 2-й половине 1960-х и начале 1970-х гг. Благодаря исключительно гибкому и сильному вокалу её часто называют королевой соула (англ. The Queen Of Soul) или Леди Соул (англ. Lady Soul). В январе 1987 г. она стала первой женщиной, чьё имя было занесено в Зал славы рок-н-ролла. В ноябре 2008 г. журнал Rolling Stone объявил её величайшей вокалисткой эпохи рок-н-ролла.
3.
Съемки второго сезона семимильными шагами подходят к своему завершению. За спинами вновь начинается шепот: новость недели – у Гейла появилась подружка! Одни утверждают, что она – миниатюрная шатенка, едва достающая ему до плеча; другие божатся, что видели брюнетку, подъехавшую прямо к трейлеру Харольда на ярко-красной Audi A3. Слухи расползаются, как колорадские жуки по картофелю, и Гейл злится. Эту часть жизни он предпочитает оставлять за пределами фотообъективов.
Они празднуют окончание сезона в снятом на вечер лофте одного из небоскребов на Янг-стрит, и в числе присутствующих, кажется, даже водители. Всё проходит чинно, пока не наступает полночь. После двенадцати ударов кареты не становятся тыквами, но пьется намного лучше. Когда Скотт предлагает ближайшим друзьям аккуратно скрученные косячки, веселье выходит на новый уровень.
Рэнди позволяет Мишель разлечься рядом с ним на диване. Слева от него беспрерывно хихикающий Хэл.
- Скажи нам, о великий, - начинает он. На заднем фоне раздается хлопок выскочившей из горлышка пробки, - как зовут ту необыкновенную, что посмела тебя охмурить?
Вопрос, понятное дело, предназначается Гейлу. Рэнди качает головой. Расспрашивать его о таинственной суженой – бессмысленная затея. О привычке Харольда многозначительно отмалчиваться не знают, пожалуй, только уборщицы – и то не факт.
Нестройный хор голосов поддерживает заданный вопрос, и только Рэнди имитирует крайнюю степень скуки. Сказать, что ему не интересно – значит, подло солгать, потому что от любопытства начинает покалывать кончики пальцев.
Гейл лежит на мягком ворсе ковра, довольный и расслабленный. Он задумчиво затягивается и выдыхает одно-единственное:
- Энн.
Если бы на часах было чуть меньше двух ночи, а его организм избежал алкоголя и травы, он не сказал бы даже этого.
- Брюнетка, - подумав, добавил он. – Но без Ауди.
В воздухе сладко пахнет марихуаной.
- Женщина без приданого всё равно, что секс без оргазма, - изрекает Питер, и все смеются.
Гейл выгибает брови и улыбается, как сам змей-искуситель.
- А поподробнее? – не унимается Хэл, делая глоток пронзительно-янтарного бренди. – Неужели она целуется лучше Рэнди?
Раздается новый взрыв хохота, а Рэнди кажется, будто у него напрочь заложило уши. Он не хочет осознавать этого, но с трепетом ждет ответа. Ладони предательски потеют.
Гейл приподнимается на локте, чтобы лучше видеть сидящего рядом с ним Спаркса.
- Разве она может сравниться с моим Солнышком? – говорит он, и в его голове проскальзывают неуловимые, но хорошо узнаваемые нотки Брайана Черт Возьми Кинни, заставляющие каждого второго здесь обмирать и непроизвольно разводить колени.
«Не меня», - произносит про себя Рэнди, гвоздями вбивая это в свою голову сквозь смех и звон соприкасающихся бокалов.
Он хочет уйти, но обнаруживает себя пришпиленным к дивану облокотившейся об него Мишель.
- А теперь – показательное выступление! – весело восклицает кто-то, и только спустя мгновение до Харрисона доходит, что это Питер.
«Блядь».
Гейл целует его.
И Рэнди ненавидит себя за то, что отвечает ему.
Звук аплодисментов эхом звучит в его ушах. Он спешно покидает вечеринку, приклеив к губам лицемерную улыбку. Последнее, за что цепляется его взгляд – это смеющиеся глаза Гейла.
4.
Двухмесячный перерыв дает Рэнди необходимую передышку. Какой бы прочной ни была дружба внутри собравшегося коллектива, каждый из них нуждается в смене обстановки. Рано или поздно тебе смертельно надоедает видеть вокруг себя одни и те же лица; позже приходит настоящее раздражение. Последние серии сезона требуют больше всего усилий – тяжело сконцентрироваться на работе, когда голова забита мыслями о долгожданном отпуске.
Временами они пересекаются звонками или случайными встречами, но это происходит слишком редко, чтобы стать помехой отдыху.
Рэнди не признается себе (и – Боже упаси – кому-то другому), что скучает по Гейлу.
В один из лишенных партнера вечеров он натыкается по телевизору на Queer as Folk. 219, красная кофта, белая майка, круговая съемка и пронизывающее весь эпизод разочарование. Рэнди наблюдает, как Брайан отчаянно терзает губы Джастина, опуская его на пол, и вспоминает съемки. Они сделали всего пару дублей, зажженные пробежавшей между ними искрой и безошибочно уловив настроение сцены. Тогда он пребольно стукнулся затылком о пол, и после Гейл собственноручно прижимал пакет со льдом к шишке на его голове.
- Ты – человек-катастрофа, - сказал он ему.
Телефонный звонок заставляет Рэнди вздрогнуть. Какое-то время он смотрит на надрывающийся аппарат, раздумывая над тем, кому может понадобиться звонить ему в вечер пятницы. «Наверное, хулиганы», - недовольно думает Харрисон, возвращая взгляд к прямоугольному ящику телевизора. В конце концов, для срочных посланий существует мобильный.
Телефон умолкает, чтобы через мгновение зазвонить вновь. Рэнди нехотя поднимается с дивана, перебирая в уме проклятия.
- Алло? – получается не слишком дружелюбно.
- Хэй!
Голос почти тонет в доносящихся из динамика звуках улицы, но этот мягкий тенор он узнает из тысячи других голосов.
- Какого черта? – вырывается у него вместо запланированного «Это правда, правда ты?!».
- Я тоже рад тебя слышать, Харрисон, - ехидничает ничуть не задетый его грубостью Гейл, и Рэнди задумывается, откуда он знает номер его домашнего телефона.
- Не спится? – интересуется он и тут же чертыхается. Вопрос откровенно неудачен – на часах всего половина одиннадцатого.
Но следующая фраза проясняет всю ситуацию.
- Я в Нью-Йорке.
Означает ли это…
- Я запутался во времени, и подумал, что ты уже спишь и мог отключить мобильный.
- Когда прилетел? – перебивает его Харрисон, теребя пальцами витки телефонного провода.
- Сегодня днем.
Угол тумбочки больно впивается ему в бедро, но Рэнди не двигается. Ему кажется, что любое движение может разрушить нереальность момента.
- Калифорния тебя совсем замучила? – он позволяет себе улыбнуться.
- Я думал, ты сможешь помочь мне развеяться.
Возникает пауза. Где-то за окном воет полицейская сирена.
- Где ты? – Рэнди прикрывает глаза, но даже так он видит, как опускается дверца поймавшей его клетки. Хлоп!
- Если верить словам таксиста, то на углу Сорок третьей.
- Рядом с Центром фотографии?
- Откуда я знаю?
- Ладно, сейчас буду.
Рэнди кладет трубку первым и несколько минут стоит неподвижно. Он не понимает, почему Гейл позвонил ему, ведь в Нью-Йорке сейчас его любимые Хэл и Теа, но радуется этому, как ребенок. «Ты жалок, - просыпается внутренний голос. – Ты охуительно жалок».
Рассерженный на самого себя, Харрисон выключает телевизор, где светловолосая женщина вовсю нахваливает стиральный порошок марки Purex, накидывает сверху толстовку и выходит из дома.
Он замечает Гейла сразу. А, может, это Гейл замечает его. Как бы то ни было, они моментально находят друг друга. Рэнди чувствует себя загнанной в угол мышью.
- Хэй.
- Хэй.
Гейл открыто улыбается. Он растрепан, но гладко выбрит. И, черт возьми, на нем гавайская рубашка.
- Ты бы постригся, - шутливо журит он друга и прикасается к его отросшим выгоревшим волосам. Рэнди вздрагивает – нервный, растерянный, в домашних штанах и синих резиновых шлепанцах. Наверное, стоило брызнуть каплю одеколона. Стоп. Какого черта он должен прихорашиваться для него?..
Молчание затягивается и перестает походить на естественное.
- Ну что, - произносит Гейл, препарируя Рэнди глазами, - покажешь мне, насколько приветлив Нью-Йорк?
Они идут в Copacabana [2], и удивительнее всего то, что Гейл не имеет ничего против – ведь он ненавидит танцевать. Рэнди хочет уйти сразу же, но ему не позволяют, аргументируя это нежеланием оставаться в одиночестве.
- Ты гребаный эгоист! – кричит Харрисон, пытаясь переорать музыку. Гейл смеется, вызывая у него приступ несуществующей астмы, – дыхания становится унизительно мало. Почему он так близко? Зачем он ворвался в его жизнь? И какого черта улыбается?!
- Расслабься, - примирительно говорит ему Харольд; шепот звучит над самым ухом. Второй раз за двадцать минут Рэнди пронзает дрожь. Он смотрит в блестящие глаза напротив, почти не слыша навязчивого ритма техно, и ему кажется, что время замедляет свой бег ровно в три раза. Между ними не больше полуметра. Их танец совсем не похож на эротичные «ча-ча» выстроенного из фанеры Вавилона – руки Гейла не лежат на его плечах, их бедра не соприкасаются, и уж, конечно, не идет речь ни о каких поцелуях – но в нем больше секса, чем в каждом из сыгранных ими половых актах.
Рэнди сбегает через час, не предупредив. Мобильный молчит.
[2] Copacabana - самый главный клуб ночного Нью-Йорка. Открылся в 1940 году. Одно из дорогих и элегантных заведений города. Именно в этом месте зажигались мировые звезды латиноамериканской музыки. Вместительность клуба более 4 000 человек. Входная плата колеблется от 10-20 долларов, резервация столика 30 долларов.
5.
Помидоры, как известно, увядают, любовь проходит, и всё, что от нее остается – это приторный запах L`Eau par Kenzo.
Гейл мог быть сдержанным и немногословным, но чувствовал он на полную катушку. Торонто встретил его, мрачного и расстроенного, дождями и третьим сезоном. Оказалось, что брошенный Харольд мало чем отличается от брошенного Кинни.
На пятый день съемок начались первые разногласия.
- Ты переврал реплику.
- Брайан не сказал бы этого.
- Когда ты читал сценарий, у тебя не было претензий.
- Теперь появились.
- Мы не будем ничего переписывать.
- Это принципиальное?
- Скорее да, чем нет.
- Превосходно. Может, сыграешь сам?
- Просто скажи эту чертову реплику!
Гейл уходит, посылая во все стороны волны раздражения, и Кевин, сдаваясь, кричит: «Перерыв десять минут!». Закусив губу, Рэнди идет следом.
Он находит Харольда сидящим у входа в павильон. В его пальцах тлеет сигарета. Сказать по правде, Рэнди понятия не имеет, зачем поплелся за ним. Может, всё дело в запрятанном под камнями времени чувстве вины? Они не созванивались после вечера в клубе, а, встретившись, пересекались только на съемках – Гейл исчезал в трейлере сразу по их окончанию.
Рэнди хочет пробормотать «Извини», но с его губ срывается совсем иное:
- Говорят, тебя бросила подружка.
«Язык мой – враг мой» - это про него. Он прикусывает изнутри щеку, мысленно коря себя за бестактность, но Гейл не огрызается и даже не смотрит на него. Наверное, лучше бы смотрел.
- Слушай, - Рэнди не уверен, что ему стоит начинать этот разговор, но всё равно продолжает, - мне жаль, что так вышло. Ну, ты понимаешь.
- Я не злюсь.
Рэнди не верит своим ушам, но Гейл действительно говорит это. Он не ставит под сомнение искренность его слов. По правде говоря, будь он на его месте, то смертельно бы обиделся. Как минимум. Запоздало, но совершенно заслуженно Рэнди чувствует себя дерьмом.
- Тогда прекрати меня избегать.
Он сжимает кулаки. Это – самое откровенное, что он говорил ему. Конечно, всё дело в задетом самолюбии. Только в нем. Он вовсе не скучает по их дружбе. Нет, ни капли.
Гейл поворачивает голову. Уголки его губ ползут вверх.
- У тебя слишком высокое самомнение, Харрисон.
И всё возвращается на свои места.
6.
Пятница неожиданно выпадает из расписания – у них обоих нет съемок. Рэнди ловит себя на мысли, что внеплановые выходные – скорее минус, чем плюс, потому что придумать себе занятие оказывается воистину непосильной задачей. Полчаса после пробуждения он бесцельно слоняется по трейлеру и в итоге направляется к Харольду.
Тот проводит утро в компании банки пива и Топ-моделей Америки, вытянувшись на диване во весь свой немаленький рост.
- Смотришься убого, - любезно сообщает ему Рэнди, садясь рядом – чтобы уместиться вдвоем, места достаточно. Гейл удостаивает его ленивым взглядом.
- Спасибо за комплимент, - беззлобно огрызается он и поднимает руку. – Выход там.
Харрисон тихо смеется и устраивается поудобнее. Гейл двигается, и вскоре Рэнди уже лежит рядом, закинув ноги на столик с телевизором.
- Как ты можешь это смотреть? – морщится он и вооружается пультом, с твердым намерением включить что-нибудь поинтереснее.
- Молча, - в уголках глаз Гейла спрятались смешинки. Он столь неприкрыто рад видеть его, что Рэнди начинает смущаться, и это чувство стоит в его топ-рейтинге сразу после чувства вины. Он оставляет «Hallmark» и кладет пульт на пол, предусмотрительно выбрав ближайшую к себе сторону.
- О Господи, - Гейл картинно закатывает глаза. – Мне стоило догадаться, что ты любишь нечто вроде «Энн с зеленых вершин».
- Чем плоха «Энн с зеленых вершин»? – Рэнди недовольно хмурит брови.
- Наверное, только тем, что предназначена для девчонок.
Харрисон задыхается от негодования. Гейл решает воспользоваться его замешательством и перегибается, чтобы достать пульт. Не отдавая отчета в собственных действиях, Рэнди кладет руки ему на спину.
- Попался, - торжествующе говорит он, мешая Харольду разогнуться.
- По-моему, я не особенно сопротивляюсь, - говорит тот, оборачиваясь, и Рэнди кажется, что он тонет в пронзительной зелени его глаз. Он не понимает, как так происходит, ведь это всё тот же «натуральнее не бывает» Гейл. Гейл, который говорит ехидным голосом Брайана Кинни, имитирует горячий гейский секс и целуется, будто последний раз в жизни. «Девчонка, - обзывает себя Рэнди. – Глупая, сопливая девчонка!». Ему хочется отвести взгляд, но он продолжает смотреть, абсолютно парализованный обаянием Харольда. «Прекрати! - кричит ему обезумевший от ужаса инстинкт самосохранения. – Прекрати, прекрати, прекрати!». С каждым разом голос в его голове звучит всё тише.
«Я мышка, - думает Рэнди. – Я мышка, а ты кобра».
Гейл удивленно выгибает бровь – кажется, последнее он сказал вслух.
- Откуда ты узнал мой домашний номер?
Вопрос, мучивший его так долго, сам слетает с языка. Харольд ухмыляется.
- А ты медленно соображаешь.
Рэнди молчит. Вопреки обыкновению, он не реагирует на подкол. Гейл вздыхает, отчаиваясь достать с пола пульт, и возвращается в исходное положение. Он ерзает, немного сползая вниз, и устраивается головой на жестких диванных подушках.
- Выпросил у твоего бой-френда. Ты же не четвертуешь теперь нас обоих?
Рэнди не отвечает. Осознание того, что он не безразличен ему, бьет под дых, вышибая последние остатки воздуха. Он не понимает, что за игру ведет Гейл, и не уверен, что хочет понимать.
Как бы то ни было, пора заканчивать кон.
Он наклоняется.
Гейл отворачивается, и сердце Рэнди падает куда-то в район желудка. Надежда рушится так же легко, как хрупкий карточный домик. За две секунды, показавшиеся ему вечностью, он успевает надумать великое множество неприятного: что провалился, раскрылся, ошибся, неверно истолковав сигналы, а, может, никаких сигналов и вовсе не было, и он поверил в то, чего нет, ведь Гейл – стопроцентный натурал, а он не слишком-то особенен, чтобы привлечь его внимание.
А потом Гейл произносит издевательское «Я думал, ты не целуешься с теми, кто носит гавайские рубашки» и вплетает пальцы в его светлые волосы.
И больше Рэнди не думает ни о чем.
End.
-
-
08.03.2009 в 16:05Просто сердце замирало.
Щемяще, нежно, честно.... и очень хочется в то поверить. Очень!!!!
Спасибо =))))
-
-
08.03.2009 в 16:32-
-
08.03.2009 в 17:27Как это End???А дальше???
Ну, кроме облома на самом интересном месте, фанфик суперский. Сердце действительно замирает
-
-
08.03.2009 в 17:33спасибо большое, зайчик
*крыша помахала ручкой*
-
-
08.03.2009 в 17:45-
-
08.03.2009 в 17:47Kaunis Esposa, всегда пожалуйста.)
Hitsuu, спасибо большое.)
-
-
08.03.2009 в 17:52Спасибо большое, в общем
-
-
08.03.2009 в 17:54-
-
08.03.2009 в 18:28и кстат - серия, кажется, 219, но это мелочи ^^
-
-
08.03.2009 в 19:00-
-
08.03.2009 в 21:06stanochka, спасибо.)
-
-
08.03.2009 в 21:12так я ж специально скачала, проверила))
-
-
08.03.2009 в 22:54Но это действительно мелочь
-
-
08.03.2009 в 23:23-
-
08.03.2009 в 23:26ооох, на одну серию ошиблись, всего-то))
-
-
09.03.2009 в 01:58-
-
09.03.2009 в 02:23-
-
09.03.2009 в 11:44Гениальнейшая фраза.)
-
-
09.03.2009 в 20:34(хотя хотелось бы продолжения
заставляющие каждого второго здесь обмирать и непроизвольно разводить колени.
Именно, именно! Меня очень даже заставляют
Да и вообще слова подобраны так аккуратно и четко - что просто хочется вручить второй виртуальный букетик и сказать спасибо еще раз
-
-
10.03.2009 в 10:00Ренди очень даже в характере Ренди, как и Гейл, собственно. Ситуации красивы и реальны. А ощущения от текста правильно завершенный. Благодарю за доставленное удовольствие.
-
-
10.03.2009 в 21:03kemono, фик написался довольно быстро - за три или четыре дня - но я кропотливо подбирала слова. Рада, что вам нравится.)) Кстати, я подумываю о продолжении *)
Спасибо большое еще раз!
Severa, здорово, что вы так считаете - я просто писала так, как вижу их: Рэнди немного несдержанный и истеричный, Гейл - приятный и дружелюбный, но гораздо менее уверенный в себе, чем тот же Рэнди.
Спасибо за отзыв!
-
-
10.03.2009 в 22:30-
-
10.03.2009 в 22:44