Реклама: Queer Fest

[Хельга Винтер]

правила || баннеры || сообщество

Внимание-внимание-внимание!
Оргкомитет Весеннего Слэшкона объявляет начало Квир-Феста.
Квир-фест посвящен всем вариациям гендерной и сексуальной идентичности, их осознанию, реализации и связанным с ними социальным структурам. Принимается авторский фанфикшен, джен, гет и слэш (в том числе RPF), в котором так или иначе рассматривается проблематика queer: гомосексуальность, бисексуальность, пансексуальность, асексуальность, трансгендерность, бигендерность, агендерность, интерсексуальность и т.д., в том числе идентичности и ситуации, не существующие в реальном современном мире, исторические и фантастические.
Принимаются опубликованные ранее работы, если они подходят по тематике.
Подробности на сайте и в сообществе.

Опубликовано по согласованию с администрацией.

@темы: Информативное, Ссылки

---

Кое-что о здравом смысле

[Yulita_Ran]

Название: Кое-что о здравом смысле
Автор: Yulita_Ran
Герои: Брайан Кинни, Майкл Новотны, упоминается Джастин
Рейтинг: условный
Саммари: у драббла?
Дисклеймер: да
Таймлайн: вскоре после 5.14

***
- Нет ничего страшного и постыдного в том, чтобы жить, руководствуясь здравым смыслом и логикой, – вещает Брайан после второго или третьего – Майкл уже сбился со счета – джойнта. – Это честно, это нормально, это… справедливо, в конце концов.

При слове «справедливо» Майкл вздыхает. У него на этот счет есть свои соображения. Но он не спешит озвучивать их. Во всяком случае, не сейчас.

- Майки, Майк, ты меня слушаешь? – интересуется Брайан в своей обычной неподражаемой манере. – Потому что если ты меня не слушаешь, то какого хрена я все это сейчас говорю?

- Тебе надо ехать в Нью-Йорк, Брай, – выпаливает вдруг Майкл неожиданно для самого себя. – Просто забей на все и езжай в Нью-Йорк.

- За каким на хрен хреном? – делает вид, что удивлен, Брайан, но Майкла этим не обмануть. Ему почему-то становится стыдно и больно, и он знает, что если не скажет сейчас, то больше уже никогда не сможет этого сказать.

- За таким, Брай, что здесь ты уже пережил все, что тебе стоило пережить. Сейчас ты просто пойдешь по второму кругу, понимаешь? А потом по третьему, четвертому и так далее – как белка в колесе! Только в этом круге…

- С тебя хватит травы на сегодня, – ворчит Кинни. – Ты становишься невыносим.

- Только в этом круге, – упрямо повторяет Майкл, – не будет Джастина. А значит, и смысла тоже никакого не будет. И логики. И честности. И… чем ты там еще руководствуешься в жизни? И, кстати, Брай, любви не будет тоже.

Несколько долгих секунд Брайан Кинни смотрит Майклу Новотны прямо в глаза, и Майкл даже на мгновение зажмуривается, потому что решает, что Брайан его ударит. Но нет, ничего подобного, Брай просто откатывается от него подальше и пружинистым кошачьим движением встает с ковра, на котором они оба валяются последние полтора часа. Он подходит к холодильнику, резко распахивает дверцу, выхватывает бутылку воды и пьет. Просто стоит возле холодильника и пьет воду, никаких тебе «Да пошел ты, Майкл!» или «Хватит нести чушь!», или «А кто говорил про любовь?», или еще чего-нибудь из богатого арсенала Кинни-фраз.

- Ты чертовски прав, Майки, – произносит вдруг Брайан глухо, когда Майкл уже совсем теряет надежду услышать от него что-нибудь в ответ. – Ты абсолютно прав, хотя я и не думал, что когда-нибудь скажу тебе это. Ты прав, и можешь отметить этот день в календаре красным цветом – день, когда Брайан Кинни признал правоту Майкла Новотны.

- Вот засранец! – беззлобно ворчит Майкл и оглядывается по сторонам в поисках чего-то не слишком тяжелого и не очень ценного, чтобы запустить этим в Брайана.

- Но знаешь что? – спокойно продолжает Кинни, облокачиваясь на барную стойку, успешно изображающую кухонный стол. – То, что я признал твою правоту, еще ничего не значит, понятно? Ровным счетом ничего…

- Да, – послушно кивает головой Майкл. – Конечно, понятно. Ничего так ничего!

И он совершенно, ни капельки, просто нисколечко не удивляется, когда неделю спустя получает от Брайана короткое сообщение на автоответчик: «В Нью-Йорке отвратительная погода и ужасные пробки. Зато полно симпатичных задниц. Да, обладатель одной из них передает тебе привет. Надеюсь, ты понимаешь, кого именно я имею в виду?»

Майкл прокручивает сообщение три раза подряд и улыбается как сумасшедший, хотя в словах Брайана на первый взгляд нет никакого смысла…

@темы: Брайан & Джастин, Брайан & Майкл, Фан-фикшен

---

Кто подскажет?

[Анаэль.]

Доброго времени суток.
Может кто нибудь помнит, читал, писал, видел фанфик с пейрингом Майкл/Джастин? Эта пара очень редкая и я буду рада всему что к ним относиться.
Заранее, спасибо.

@темы: Рэнди Харрисон (Джастин Тэйлор), Хэл Спаркс (Майкл Новотны), Фан-фикшен, Вопросы и обсуждения

---

Мое творчество

[SolveigParks]

@темы: Гейл Харольд (Брайан Кинни), Фан-арт

---

Вопрос

[vera-nic]

к внимательным зрителям.. в первом сезоне, в серии, где Джастин становится Королем Вавилона, у Эммета развивается бурный роман, который заканчивается надрывной сценой в переулке у Вавилона.. мне показалось, или Эммет действительно на ломаном русском говорит своему вероломному любовнику - "Оставь меня"? в таком случае, весь этот скоротечный роман - явная пародия на что-то.. кто-нибудь знает - на что?

@темы: Питер Пэйдж (Эммет Ханникат), Вопросы и обсуждения

---

Сто эпитетов для Брайана Кинни

[Yulita_Ran]

Название: Сто эпитетов для Брайана Кинни
Автор: Yulita_Ran
Пейринг: Брайан Кинни/Джастин Тейлор
Рейтинг: R /за лексику/
Жанр: романс.
Размер: мини.
Дисклеймер: все принадлежит кому оно там принадлежит.
Тайминг: после окончания последнего эпизода 5 сезона.
Саммари: Джастина Тейлора не устраивают его телефонные разговоры с Брайаном Кинни, и он решает написать ему письмо…
Предупреждения: большое количество обсценной лексики.
В тексте использованы настоящие названия галерей и имена персонажей сериала и реальных личностей, а также вымышленные имена. Просто автор не помнит, как звали того искусствоведа из Нью-Йорка, который написал о Джастине статью.


***

Первые дни в Нью-Йорке заполнены суетой и всевозможными делами, и Джастину некогда думать о Брайане. Он так и говорит себе, просыпаясь утром: Мне некогда думать о Брайане. И идет заниматься «делами».

Брайан не звонит, и Джастин не звонит ему тоже – он уже разговаривал по телефону с мамой и Дафни, и Дебби, и Эмметом, и Майклом. Он в курсе того, что происходит в Питтсбурге, он в курсе того, что происходит с каждым членом их безумной семейки, и уж, конечно, он в курсе того, что происходит с Брайаном Кинни.

Всего, о чем ему не говорят по телефону, вполне достаточно, чтобы сорваться с места и броситься обратно – но Джастин не собирается сдаваться, еще даже не вступив в битву.

Свой переезд в Нью-Йорк Джастин воспринимает как свою персональную – не подразумевающую влияние и помощь Брайана – битву. Грандиозный захват мира современного искусства. Крестовый поход Джастина Тейлора против безвестного прозябания в провинции.

Вопрос не стоит: надо ему было уезжать или не надо. Вопрос стоит: со щитом или на щите, а это куда как острее. Из своего крестового похода Джастин может вернуться только победителем. Другое дело, что в случае победы у него просто не будет нужды возвращаться, но эти преждевременные мысли он гонит от себя прочь. Также как и воспоминания.

Спустя неделю, когда он уже устраивается на новом месте и запоминает, где в его квартале находятся круглосуточная аптека, итальянская булочная и Старбакс, Джастин понимает, что если он сейчас же не услышит в телефонной трубке голос Брайана, с ним случится что-то плохое. Например, его настигнет приступ паники. Или правая рука начнет дрожать. Или в сердце лопнет какой-нибудь сосуд. В общем, что-то плохое непременно произойдет, вопрос только, что именно.

Решив, что он не собирается выяснять это опытным путем, Джастин набирает номер мобильного Кинни и долго слушает длинные гудки в трубке. Сегодня суббота – почему он решил, что Брайан сидит в одиночестве у себя в лофте и ждет его звонка? «Вавилон» сгорел, но есть еще «Вуди» и «Попперз», и, по меньшей мере, десяток мест, где можно отыскать в субботу вечером Брайана Кинни – наверняка, обдолбанного и бухого.

Да, так и есть – он сейчас бухой и укуренный насмерть, и трахает кого-то, чьего лица, а вернее, задницы, даже не вспомнит наутро. В конце концов, в последние недели, что они провели вместе, Брайан соблюдал невероятное, немыслимое воздержание, не трахаясь ни с кем, кроме Джастина – почему бы сейчас ему не наверстать упущенное?

Может быть, потому что прошла всего лишь неделя, с тех пор, как Джастин уехал? Может быть, потому что сам Джастин за это время даже не взглянул в сторону других мужчин – хотя нью-йоркскую художественную тусовку сложно упрекнуть в недостатке симпатичных геев, честное слово! Может быть, потому что…

- Да, – раздается голос Брайана в тот момент, когда Джастин уже готов повесить трубку.

- Привет! – произносит Джастин как можно непринужденнее и замолкает. Горло перехватывает, и он просто не знает, что еще сказать.

- Наслаждаешься свободой от старого доброго Питтсбурга? – спрашивает Брайан, и в его тоне нет привычной насмешливости. Джастину кажется, что он различает нотки усталости, и он моментально делает стойку не хуже Дебби.

- Брайан, с тобой все в порядке? – спрашивает он. – Как ты? То есть, я хотел узнать, как твои дела, и…

- Я живой, – отвечает Брайан. – Я не повесился на галстуке от Армани или ремне от Гуччи, не вскрыл себе вены ножом для разрезания бумаг и даже не отравился стряпней Дебби. Это все, что ты хотел узнать?

В последнем вопросе слышится прежний, обычный для Брайана ироничный тон, и Джастин вздыхает с облегчением.

- Я скучал по тебе, – просто говорит он. – Я устраивался на квартире, красил стены в студии, знакомился с кучей народу, вел переговоры с «Агора Галлери» – представляешь? – покупал себе сковородки на распродаже, готовил джамбалайю, пил кофе с соседями-филиппинцами, и все это время я скучал по тебе, Брайан.

Джастин переводиит дух после своей нескладной речи и ощущает, что у него вспотели ладони, а сердце колотится о грудную клетку так, словно всерьез решило сломать ребра изнутри. Он злится на себя, на свою реакцию, на свою слабость и свою любовь. Он злится на Брайана за его молчание, за его тихое спокойное дыхание в трубке и его решение дать Джастину ту свободу, в которой он нуждается.

- Послушай, Солнышко, – твердо произносит, наконец, Брайан и щелкает зажигалкой. – Ты меня слушаешь? – спрашивает он и затягивается сигаретой.

Джастин кивает и только потом спохватывается, что Брайан не может этого видеть.

- Ага, – подтверждает он, уже примерно представляя себе, что сейчас услышит. И Брайан не обманывает его ожиданий – как, впрочем, и всегда.

- Если ты уехал из Питтсбурга за месяц до нашей гребаной свадьбы только для того, чтобы чертовски скучать по мне в Нью-Йорке, тогда лучше тебе немедленно собрать шмотки и тащить свою задницу обратно. Но если ты уехал за тем, чтобы стать вторым Энди Уорхолом, а вернее – первым Джастином Тейлором, тогда тебе стоит опустить эту часть разговора, ок?

- Ок, – тихо произносит Джастин. – Ок, Брайан, как скажешь.

Они разговаривают о чем-то еще несколько минут, и Джастину все время кажется, что он использует не те слова, которых ждет от него Брайан. Сам он ничего не ждет – потому что слишком давно приучил себя не ожидать от Брайана ничего такого, что подразумевало бы вербальное выражение чувств.

Положив трубку, Джастин бросается к мольберту. Конечно, его переполняют эмоции, и, конечно же, он не знает лучшего способа выплеснуть их. Но когда три или четыре часа спустя он в изнеможении сдирает с себя футболку, перепачканную апельсинно-оранжевым и кобальтово-синим, и плетется в душ – слова, несказанные Брайану, все еще сидят внутри теплым и горьким комком, и Джастин не знает, как ему вытащить их наружу.

Проходит еще неделя, до краев заполненная работой, полезными встречами и бесполезной болтовней. У Джастина берут в галерею несколько картин, и он заводит нужные знакомства, направляемый опытной рукой Митчелла – того самого искусствоведа, написавшего о нем хвалебную статью в «Трибьют». Все это очень увлекательно и здорово, и Джастину начинает в самом деле нравиться Нью-Йорк, да господи боже мой, кому он может не понравиться!

Вечерами он пытается говорить с Кинни – пытается и не может. Брайан всегда отвечает на его звонки, вежливо поддерживает разговор, шутит и даже дает какие-то советы, но Джастину чудится за всем этим бездна, которой не видно конца.

- У бездны нет конца, – говорит он однажды Брайану, забывшись, и тот немедленно откликается, словно оба не болтали только что о каких-то пустяках.

- Блядь, – произносит досадливо Кинни – и это так хорошо звучит, так по-старому, по-брайановски. – Блядь, Джастин, я, что, так ничему тебя и не выучил? Какая, на хрен, бездна? Нет ничего, с чем ты не мог бы справиться, ясно? Потому что когда ты начнешь погружаться в какую-то гребаную бездну – этот момент станет началом твоего конца. Экзистенциализм хорош, только если ты пишешь о нем курсовую работу в колледже. Ты художник, вот и делай то, что должен делать!

- Я просто беспокоюсь, – выскакивает у Джастина прежде, чем он успевает понять, что этого говорить не следовало.

- Ты, блядь, не Дебби и не Майкл, чтобы беспокоиться! – взрывается Брайан. – Беспокоиться – оставь эту прерогативу семейству Новатны! И выкинь всякую хрень из головы. И не покупай наркоту у тех, кого не знаешь. И пойди уже трахни кого-нибудь вместо того, чтобы трахать мне мозги.

С самим собой Джастин может быть честным – Брайан никогда не давал ему плохих советов. Другое дело, что Джастин не всегда оказывался настолько благоразумным, чтобы следовать этим советам – но в данном случае он не собирается ими пренебрегать.

Джастин идет в гей-клуб – благодаря Митчеллу и паре-тройке новых знакомых из галерей он уже кое-что знает о ночном Нью-Йорке – и трахает какого-то мулата в задней комнате заведения, очень похожего на «Вавилон», только раза в четыре просторнее.

- Ты веришь в любовь, милый? – спрашивает его мулат – гибкий и тонкий, с блестками вокруг глаз, – каким-то совершенно кошачьим движением влезая в кожаные слаксы.

- Я не верю в любовь, я верю в трах, – отвечает Джастин и чувствует, как словам, теснящимся внутри него, становится там совсем неуютно. Они царапают что-то – то ли гортань, то ли душу – и всеми способами стремятся выбраться наружу.

- С тобой все в порядке, сладкий? – спрашивает мулат. – Ты побледнел.

- Все ок, – через силу улыбается Джастин и поспешно уходит из клуба.

Он рисует до рассвета, но впервые в жизни «рисовать» не означает для него «освободиться».

- Когда ты приедешь? – напрямую спрашивает он у Брайана во время очередного телефонного разговора.

- Ты хочешь? – интересуется Брайан очень легко, как будто они оба в Питтсбурге, и «приехать» означает лишь добраться из офиса «Киннетика» до лофта.

- Я не видел тебя три недели, – напористо отвечает Джастин. – Я думал, что…

- Я же тебе говорил, – перебивает его Брайан. – Поменьше думай – побольше рисуй. Ведь за этим ты уехал, нет?

- Блядь, Брайан, я не просто так взял и уехал! – не выдерживает Джастин. – Ты настоял на этом! Это было нашим общим решением, и разве мы не остались вместе, все равно вместе, несмотря на расстояние?

Брайан на другом конце провода смеется тихо и совсем не весело, и Джастину хочется немедленно вырвать свой глупый язык, который болтает такие нелепицы.

- Когда мы увидимся, Солнышко, – начинает Брайан, так сексуально вышептывая прозвище Джастина, что у того мурашки бегут по позвоночнику, и член дергается в штанах. - Когда мы, наконец, увидимся, я трахну тебя во всех мыслимых и немыслимых позах на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях, и вот тогда, Солнышко, это будет означать «мы с тобой все еще вместе, несмотря на расстояние», потому что не будет никаких расстояний. А сейчас нет никаких «нас вместе», есть я – в Питтсбурге, и ты – в Нью-Йорке. Такова гребаная реальность, просто прими ее.

- Это и есть вся мудрость от Брайана Кинни, которой ты готов со мной поделиться? – спрашивает Джастин почти беззаботно, но внутри он просто кипит от бешенства. – Это твой ебаный совет, который ты можешь мне дать?

- Я, блядь, не нанимался давать тебе советы, – спокойно отвечает Брайан. – О чем ты еще хотел меня спросить?

«Иди на хуй, Брайан!» – хочет заорать Джастин, но вместо этого упрямо спрашивает:
- Когда ты приедешь ко мне?

- Я занят, – говорит Брайан. – Я слишком занят сегодня и завтра, и во все остальные дни недели до конца этого месяца, и наверняка, до конца следующего месяца тоже.

- Чем, твою мать, ты так занят?

- Восстанавливаю «Вавилон», – коротко бросает Брайан. – Может быть, ты помнишь, он сгорел? А я все еще его владелец.

Когда Джастин кладет трубку, ему кажется, что на самом деле Брайан сказал: «Я восстанавливаю свою прежнюю жизнь, потому что тебя в моей жизни больше нет».

Этой ночью Джастин не хочет рисовать. Слова, целыми днями копошащиеся у него внутри, щекочущие ему гортань и нёбо, взрывающиеся у него в мозгах крохотными пузырьками, словно шампанское, наконец-то находят способ, как вырваться на волю.

Джастин решает написать Брайану письмо. Обычное письмо – не электронное, а бумажное – и отправить его по почте. Если понадобится, он напишет не одно, а десяток, сотню, тысячу писем. Он хочет говорить – и он будет это делать, даже если Кинни не желает слушать.

Раскладывая перед собой листы линованной бумаги, Джастин думает о том, что все это уже было. Они оба уже играли в такую игру: плохой бесчувственный Кинни, отталкивающий хорошего чувствительного Джастина ради его же блага. Тупая игра, если честно, и в ней не бывает победителей. На сей раз все будет иначе.

Так думает Джастин, приступая к письму. Он не собирается писать о своих чувствах – ну разве только для того, чтобы было, с чего начать. Он не такой придурок, чтобы описывать свое эмоциональное состояние или жаловаться. Пару ошибок он уже допустил, и теперь ему придется постараться, чтобы не разочаровать Брайана еще больше. И уж, конечно, он станет избегать слова «любовь», хотя, как показала практика, даже Кинни иногда способен произнести это слово и не провалиться в ту же минуту под землю.

Вот об этом Джастин и собирается поговорить. Он всерьез хочет рассказать Брайану Кинни о Брайане Кинни, и не знает никого и ничего, что могло бы ему помешать.

***

Знаешь, Брайан, что я подумал о тебе, когда впервые увидел? Я подумал, что ты бог. Честно-честно, теперь-то я могу тебе в этом признаться. Я так и сказал наутро после нашей первой – совершенно безумной, помнишь? – ночи, так и сказал Дафни, что видел вчера бога, и его зовут Брайан Кинни.

Нет, не подумай, пожалуйста, что у меня опять проблемы с головой. Я никогда не смотрел на тебя как на Бога всемогущего, скорее, как на божество, ну, не знаю, как на языческое божество, что ли. Язычники относились к сексу куда как терпимее, нежели христиане, верно? И к гейскому сексу в том числе…

Ок, я уже вижу, как ты недоуменно хмуришь свой лоб, прежде чем скомкать листок и отбросить его на хрен в сторону. Ты прав – мне стоит быть поконкретнее. Но вся штука в том, Брайан, что мне надо сказать тебе слишком много, и я не совсем знаю, с чего начать.

Может быть, мне стоит сказать тебе «спасибо» для начала? Ну, я ведь не слишком часто благодарил тебя за все, что ты для меня делал, и ты абсолютно вправе назвать меня «неблагодарным маленьким пизденышем». Кстати, ты сто лет меня уже так не называл. Почему? Потому что я уже не маленький или уже не пизденыш? Потому как неблагодарным я, пожалуй, быть не перестал…

Знаешь, я тут вчера ходил по Центральному Парку… Ну да, я понимаю, как это звучит, но, представь себе, это так и было: я бродил по Центральному Парку, кормил белок и смотрел на бегунов с плеерами в ушах. Попадались довольно симпатичные задницы, должен тебе сказать, но сейчас я не об этом.

Я о тебе, Брайан. То есть, хочу сказать – я ходил по аллее и думал о тебе. Представил, как меня просит кто-то, да хотя бы Джим Вернес, это арт-директор галереи «Проекты Дейтч», знаешь, они очень заинтересовались моими работами, и это круто, по-настоящему круто! И вот я представлял себе, как Вернес – а он такой папик с замашками сноба – спрашивает меня: А кто ваш партнер, мистер Тейлор? Расскажите, что он за человек?

Я всем здесь говорю, что у меня есть партнер, и наши отношения длятся уже пять лет. Потому что это так и есть, Брайан, хотя если вычеркнуть те месяцы, что я работал в ЭлЭй, и те, что я был с Итаном, и когда я лежал в больнице… Черт, мы потеряли хренову кучу времени, и всегда – исключительно по моей вине! Ты вполне мог бы злиться на меня за это, но ты ведь не злишься, правда?

Извини, я слегка спятил, обдумывая это письмо, но я все еще Джастин Тейлор, и я по-прежнему гей. Надеюсь, ты улыбнулся, потому что это была попытка пошутить.

Итак, я продолжаю. В общем, я довольно явственно представил себе, как усаживаюсь напротив этого самого мистера Вернеса и начинаю рассказывать о тебе, и сам не заметил, как увлекся. А спустя час обнаружил себя сидящим на холодной скамейке – я отморозил себе все яйца, господи! – и карябающим в блокноте то, что я назвал бы «Сто эпитетов для Брайана Кинни». Хотя на самом деле, я не знаю, сколько там получилось эпитетов – сто или больше, просто стало слишком холодно, и мне пришлось уйти.

Нет, я не обдолбан, как ты, наверное, подозреваешь, и нью-йоркский смог не так уж опасен для здоровья, как ты тоже, наверняка, думаешь – я просто хочу тебе кое-что сказать, и даже не буду извиняться за банальности.

Ты – невероятный, Брайан. Ты – совершенно охренительный, потрясающий и самый охуенный изо всех людей, которых я когда-либо встречал, и ты, конечно же, это знаешь.

И ты, конечно же, знаешь, что ты – самый сексуальный, великолепный и ослепительный изо всех гомосексуалов и гетеросексуалов, и бисексуалов на земле, но я не могу удержаться от желания сказать это тебе еще раз.

Но дело не только в сексе. Я всегда это говорил, и, если честно, немного горжусь тем, что и ты в конце концов признал это – дело не только в сексе, хотя он, безусловно неимоверно важен для любого гея, ну и вообще для любого мужчины в возрасте от пятнадцати до… Ну, не знаю, до смерти, да?

Ты намного больше, чем просто потрясающий любовник, секс-машина, великий питтсбургский гей-казанова и жеребец с Либерти-авеню. Ты – уникальный человек, Брайан Кинни! Я не знаю, можно ли назвать тебя символом чего-либо, но да, блядь, так и есть, ты символ вечного… вечного… вечного бунта, да! Ты как Оскар Уайльд, как Джон Уилмот, как Артур Рембо, бросаешь вызов всей гребаной общественной морали, ханжеству и пуританству, и ты делаешь это в такой особенной, такой изящной и неподражаемой манере, что я не устаю тобой восхищаться.

Блядь, вот я это и сказал. Я не просто люблю тебя с первой минуты нашей встречи, я восхищаюсь тобой. И твое умопомрачительно прекрасное лицо, божественное тело и совершенно идеальный член тут ни при чем. Ну, хорошо, хорошо, почти ни при чем. Черт! Они, конечно, тоже, при чем, но дело не только в них, правда, правда.

Может быть, ты никогда с этим не согласишься, но любой, кто знаком с тобой дольше года, скажет, что у Брайана Кинни большое сердце. Именно так я и ответил бы Джиму Вернесу, если бы он попросил описать тебя. Я бы сказал: У моего партнера просто божественная внешность, восхитительная порочность, невероятная харизма, стальной характер и очень-очень большое сердце. Да, еще и прекрасная задница, разумеется.

Я не знаю человека более верного, чем ты, и я говорю не о физической верности, естественно. Твои принципы кажутся аморальными – да, в общем-то, они такие и есть, – но бога ради, что такое мораль? Есть вещи более глобальные и более значимые, и в понимании их тебе нет равных. За вечной твоей циничной насмешливостью, за бесконечно тонким сарказмом, с которым ты взираешь на мир, и беспощадно остроумной иронией, с которой ты взаимодействуешь с этим миром, скрывается столько глубины и силы воли, что у меня захватывает дух, когда я только думаю об этом!

Знаешь, временами ты казался мне сверхчеловеком. Правда, раньше я часто обижался на тебя за это, но сейчас я понимаю, что это были глупые и незрелые эмоции. Конечно, с какой стороны ни посмотри, я всегда был более эмоционально зрелым, чем ты, но у меня никогда не было никаких прав на то, чтобы обижаться на тебя. Ты ни разу не обманул меня. Ты всегда был принципиально честен и открыт, и выполнял свои обещания, и никогда не пообещал того, чего не мог мне дать.

Но ты дал мне гораздо больше того, что вообще может получить один человек от другого! Свою заботу. Свою поддержку. Свою защиту. Ты всегда был за моей спиной и при этом предоставлял мне право выбора. Все, чем я стал, Брайан, я стал благодаря тебе – но это ты и так прекрасно знаешь, я просто подумал, вдруг тебе будет приятно услышать это еще раз.

Ты предан тем, кого считаешь «своими», ты способен горы свернуть ради «своих», ты ни перед чем не остановишься, чтобы решить их проблемы и помочь им – и ты скорее сдохнешь потом, чем признаешься, что все это имело для тебя хоть какое-то значение.

И знаешь что? Я невероятно, страшно, до неприличия горд тем, что я вхожу в число людей, которых Брайан Кинни считает «своими».

Прости, я все время сбиваюсь и впадаю в сопливый пафос. Ты, наверное, не дочитал до этого момента в письме, ты, конечно, уже испепелил его, клацнув своей пижонской зажигалкой, и стоишь теперь над догорающей бумагой, раздумывая, что ты скажешь мне, когда я позвоню тебе в очередной раз…

Кстати, почему ты никогда – ни разу! – за три недели не позвонил мне первым? Ты все еще надеешься избавиться от меня? Думаешь, что если ты станешь притворяться, что я тебе не нужен, это развяжет мне руки? Господи, Брайан, умоляю тебя, просто перестань это делать, блядь!

Мы с тобой связаны так же крепко, как бывают связаны мать и ребенок. Прости, если я ткнул в твою рану, но я сейчас говорю о нормальных матерях и нормальных детях. Они обычно бывают связаны на всю жизнь. В каком-то смысле я твой ребенок, хочешь ты этого или нет. Просто сейчас момент, когда ребенку надо построить что-то самостоятельно – не в первый раз в жизни, Брайан, я хочу сделать что-то без твоей помощи, но обещаю тебе, что хотя бы на этот раз не облажаюсь. И ты все-таки сможешь мною гордиться.

Потому что я очень хочу, чтобы ты мною гордился. Я так и сказал бы этому пижону, Вернесу, что я невероятно хочу, чтобы мой партнер гордился мной. Потому что мой партнер – чертовски талантливый и крайне нестандартно мыслящий человек. Человек, который ничего не боится, кроме своих собственных внутренних демонов – но об этом я бы не стал ему говорить, не волнуйся. Человек, которому наплевать на чье бы то ни было мнение, который руководствуется только своими убеждениями, и который ставит себя выше других не потому что он бессердечный самовлюбленный эгоист, как многие о нем думают, а потому что он действительно лучше других.

Сильнее. Честнее. Увереннее. Талантливее. Успешнее. И – черт возьми, Брайан, я опять скажу это! – божественнее. Божеству вроде полагается быть немного засранцем, ведь так? Ты всегда великолепно справлялся с этой ролью, но никто не говорит, что время от времени божеству нельзя проявлять и человеческие качества. Просто быть немного человечнее иногда. Хотя бы иногда...

Прости, я разошелся, пора закругляться, да и рука побаливает. Нет, ничего серьезного, просто немного напряжена. Я скоро закончу, и все будет в порядке. Я знаю, что ты и так уже сделал все возможное и невозможное для того, чтобы выбраться из своей раковины, чтобы стать хоть на чуточку более обычным человеком, чуть менее Брайаном Кинни, чем ты есть. Попытка провалилась, но если бы ты только знал, как я ценю ее, Брайан. Ты ведь пытался делать это для меня, и…

Ок, сентиментальность в жопу, и благословит господь того, кто придумал почту. В лицо или даже по телефону я никогда не сказал бы тебе всего этого. То есть, возможно, я назвал бы тебя красивым или первоклассным, загадочным или стильным, элегантным, будоражащим воображение и опасным, опасным, ну, разумеется. Я использовал бы следующие эпитеты: язвительный. Настойчивый. Неотразимый. Высокомерный. Импульсивный. Страстный. Ненасытный. Дерзкий, жесткий и властный.

Но вряд ли я смог бы употребить такие слова как: тонкий. Ранимый. Щедрый. Одинокий. Гордый. Несгибаемый. Неравнодушный. Чувствующий. Заботливый. Любящий. Любящий, блядь, Брайан, я до сих пор не могу поверить, что ты все-таки сказал мне…

И я горжусь этим. Не тем, что смог тебя изменить – о, господи, нет! – просто чуть-чуть подтолкнуть. В обычных человеческих радостях есть своя прелесть и свой смысл, и мы обязательно сможем их найти, я обещаю. Ты ведь веришь в то, что я тоже сдержу свои обещания, Брайан? В конце концов, ты научил меня всему, почему это должно стать исключением?

***

Первые дни после того как письмо отправлено, Джастин загружает себя всем, чем угодно, чтобы только не думать о том, как будет реагировать Брайан, когда получит его. Он старается не представлять выражение его лица, не воображать, что Брайан будет говорить, какая улыбка – или, скорее, ухмылка – появится на его губах, закурит ли он, нальет ли себе скотча в стакан, дочитает ли до конца…

Но Джастин все равно представляет. Прокручивает в голове картинки, одну за другой: вот Брайан берет в руки конверт, прочитывает имя отправителя, недоуменно хмыкает; садится с конвертом на диван, поджав одну ногу под себя; устраивается с письмом на кровати, в одних только джинсах; стоит у окна и смотрит на город; курит, стряхивая пепел на разорванный конверт; читает письмо, комкает листы, расправляет их на колене, читает, не читает, рвет бумагу, собирает обрывки, читает…

Картинки возникают и пропадают, вспыхивают и исчезают, яркие и нелогичные, словно огоньки в рождественской гирлянде, но Брайан не звонит Джастину ни с разъяренным: «Ты что, охуел, пизденыш?», ни с растерянным: «Солнышко, что там, бога ради, с тобой происходит?», ни уж тем более, с растроганным: «Джастин, я тоже люблю тебя».

Когда спустя пять дней Джастин не выдерживает и сам звонит Кинни – как обычно! – их разговор ничем не отличается от всех прочих почти бессмысленных разговоров, которые происходили до этого.

«Ты получил мое письмо?» – чуть не ляпает Джастин, но на этот раз он вовремя прикусывает себе язык и даже не спрашивает, когда Брайан к нему приедет.

Спустя еще три дня он понимает, что письмо просто потерялось, и надо бы позвонить куда-нибудь в почтовый департамент и решительно поинтересоваться судьбой корреспонденции, которая не доходит до адресата, но странная боль в том месте, где раньше теснились слова, останавливает его. Джастин чувствует себя пустым и раздавленным – и сам не может найти внятных объяснений этому.

Он много рисует, расточает свои улыбки направо и налево, находит весьма интересный заказ на роспись кофейни в модернистском стиле и снова трахается с кем-то в гей-клубе. Другом гей-клубе. Вокруг – только незнакомые лица и новые задницы, и Питтсбург с его сгоревшим «Вавилоном» и жалким «Попперзом» и остальной дюжиной заведений для геев кажется чем-то очень далеким и глубоко провинциальным.

И Брайан Кинни тоже кажется ему далеким, очень, очень далеким – словно их разделяют не четыреста с лишним миль, а миллионы световых лет. Образ Брайана Кинни, ослепительного, неповторимого и вечно молодого короля Либерти Авеню, тускнеет, уходит в прошлое, растворяется во времени и пространстве. И так продолжается еще два дня, ровно до того субботнего утра, когда сонный и растерянный Джастин открывает дверь своей квартиры, повинуясь требовательному звонку, и обнаруживает на пороге самого великолепного питтсбурского педика собственной персоной.

На плече у Брайана – ремень кофра, на носу – черные очки от Армани, а в руках – изрядно помятый почтовый конверт. Джастин смотрит на конверт и понимает, что он совершенно напрасно собирался жаловаться на работу почты Соединенных Штатов.

- Одного не могу понять, – произносит Брайан, с самым уравновешенным и невозмутимым видом переступая порог. – Откуда вообще ты знаешь такое дикое количество эпитетов и их значений? Ты ведь даже не закончил институт. И с чего ты решил, что я ранимый, заботливый и какой там? Чувствующий? Джастин, последнее, что я чувствовал перед тем, как начать читать твое письмо – это очень неслабый оргазм после абсолютно идеального минета, который…

Теперь, когда Брайан находится на расстоянии вытянутой руки, Джастину вовсе не хочется тратить время на слова.

- Я даже не буду скрывать, как я рад тебя видеть, – говорит он и подходит к Брайану вплотную. – Как я безумно, до глупого щенячьего визга, рад тебя видеть. Может быть, ты уже, наконец, прекратишь трепаться и поцелуешь меня?

У поцелуя чуть горьковатый вкус разлуки, но Джастину хочется верить, что он различает и едва уловимый – то ли ванильный, то ли миндальный – привкус надежды, и это заставляет его впервые за целый месяц ощущать себя счастливым…

@темы: Брайан & Джастин, Фан-фикшен

---

аватарки:)

[linde_fish-way]

01-05 х/ф Love Actually (Марк / Джульет)
06-11 Gale Harold + Randy Harrison
12-29 Sherlock BBC
30-37 Merlin BBC

спойлеры:
07. 10. 11.

клик-клик

@темы: Аватары

---

[Камен]

2 небольших коллажа
делалось в подарок одному человечку, но, думаю, что она будет не против, если и здесь будет)

@темы: Брайан & Джастин, Коллажи

---

...этот маленький настойчивый парнишка как-то пробрался за колючую проволоку (с)

[Emily May]

Название: нет
Автор: miss_ank
Пейринг: Брайан Кинни/Джастин Тейлор
Рейтинг: G
Жанр: стихозарисовка
Дисклеймер: герои сами по себе, я только подглядываю.

За неё очень сложно проникнуть, детка, за решётку, что тоньше чем нерва нить. Его сердце живёт себе в этой клетке и не нужен ключ, чтоб её открыть. Он такой, мой мальчик, его не сделать - ни в обход не взять, ни на абордаж. Об улыбку, детка, споткнётся смелость, а о взгляд в куски разлетится раж.
В этом - весь он, милый, как в броню закован в свой костюм от Гуччи и нахальный вид. Не пробить ни делом, ни обидным словом - что с того, мой мальчик, что с тобой он спит? Миллион других в подворотнях жаждут - хоть разок-другой только с ним одним. Изменить его? Не надейся даже. Что с того, мой мальчик, что сейчас ты с ним?
От улыбки этой в груди так тесно, что при каждом вдохе пронзает боль потому, что страшно и предельно честно. Что с того, мой мальчик, что он здесь, с тобой?
Но однажды ночью скользнёшь ладонью по груди его, словно чуя след,
И его беззащитное сердце тронешь.
И ему не скажешь,
Что клетки нет.

@темы: Брайан & Джастин, Фан-фикшен

---

[zebadiah]

(кликабельно)

Queer as Folk #20

@темы: Аватары

---

[linde_fish-way]

Второй выпуск проекта Brit.in.Love. !!
момент с 2.05

Аватары (27 штук: 19 простых и 8 анимаций)
Гифки (8 штук)

спойлеры:
02. 01. 18.

клик

@темы: Аватары

---

хочется обсудить сериал)

[kosmi4eskaya]

см заголовок

всем привет))) я тут новенькая
я только скачала сериал, точнее просмотрела где-то около 4 серий)) и мне очень хочется с кем-нибудь обсудить просмотренное))
буду рада, если кто-нибудь откликнется) а пока меня волнует очень один вопрос:
Тед очнется?
пс правила я читала, вроде мой пост им не противоречит, но если такие посты запрещены негласными правилами, то я удалю

@темы: Вопросы и обсуждения

---

Кинодайджест на Украине

[reda_79]

 yurkina делится информацией:

КвироСенсация!

В своем Новогоднем поздравительном посте в ЖЖ
Настя  medveditsa опубликовала настоящую КвироСенсацию!

Настоящая квиросенсация!

В свежем номере украинского журнала КиноДайджест вышла огромная статья о Queer as Folk, Брайане Кинни и Гейле Харольде. То есть, действительно огромная - целых 16 страниц вдумчивого исследования феномена, с цитатами и иллюстрациями. И автор этой статьи Инетта Гринёк - она же главный редактор журнала, истинный квироман и совершенно отчаянный человек, как вы сами скоро убедитесь - любезно подарила нам эту статью.

журнал полностью

Кликните на картинку, чтобы скачать статью -

@темы: Гейл Харольд (Брайан Кинни), Информативное, Ссылки

---

[linde_fish-way]

Вот начала тематический проект для всех фанатов Брайтин!!
Я буду брать определенный момент с лапсиками и делать по нему аватары, гифки и баннеры!!
Няф!! Многоооо...

Первый выпуск посвящен нняяяяфно-горячей сценке 3.11!
БРАЙТИН - №1, "My little DEVIL"

АВАТАРЫ (36 штук)
КОЛЛАЖ (1штука)
ГИФКИ (3 штуки)

у меня в дневе

@темы: Брайан & Джастин, Коллажи, Аватары

---

[linde_fish-way]

01-03 Adam Lambert (и Томми, чууу-чууууууууууу)
04-05 The Vampire Diaries
06-11 Queer as Folk
12-20 Sherlock BBC

спойлеры:
12. 20. 11 .

в моей дневе

@темы: Аватары

---

с наступающим)

[XeniaAlexandra]

+1

@темы: Брайан & Джастин, Рэнди Харрисон (Джастин Тэйлор), Гейл Харольд (Брайан Кинни), Коллажи, Фан-арт

---

[Lillian<3]

А там, где случай с виагрой, это какая серия была и какой сезон?=)

---

18 til I die

[juststopit]

Название: 18 до самой смерти
Автор: Juststopit
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Брайан/Джастин
Размер: пока под вопросом
Таймлайн: после 5 сезона
Состояние: пишется, пишется
Дисклаймер: и все они принадлежат всем, кто их создал
Размещение: ну я конечно буду в шоке, но если сообщите - пожалуйста.


Часть 1.

Два пылающих тела, переплетенных в поцелуе, ворвались в лофт, оставляя за собой длинный шлейф из срываемой одежды. Оба были высокими и статными, длинноногими и холеными, и никто из них не уступал другому по напору извергаемого в движения губ, языков и проворных пальцев потока неутолимого желания. Потока, руководимого искусством. Но, как и во всякой сфере искусства, в сексе были истинные творцы и были подражатели. И даже среди них двоих, со стороны равных и гармоничных, вел один, а другой, отзываясь на все движения партнера, их копировал: будь то поворот бедер, извлекающий сдавленный стон, прикосновение языка, прикосновение руки, нагло пересекающей все границы.
Брайан вел, и любое его желание, вдруг возникавшее в глазах лиственно-зеленых с примесью миндального, выполнялось мгновенно и беспрекословно. Его новая игрушка пыталась доставить ему удовольствие и за все успешные попытки, тело Брайана, снисходительно вознаграждало его доводящей до экстаза мелочью, прикосновением, поцелуем, рукой, сдавившей ту или иную изнывающую от возбуждения часть его партнера.
В один из таких моментов, когда Брайан довольно сильно, но очень умело прикусил сосок, юноша выгнулся, словно вырвавшийся спустя долгое мгновение хриплый вскрик не мог найти выхода и чуть не разорвал его на части, и машинально отступив назад, задел ногой внушительных размеров сумку.
-Куда-то уезжаешь? – пытаясь отдышаться, простонал гость.
Кинни, без восторга отрываясь от накаченной груди, бросил быстрый взгляд вниз и тяжело выдохнул.
-Майки! Будь так добр, уступи сегодня место в нашем брачном гнездышке Мистеру-Классная-Задница и твои лишения будут вознаграждены в тройном объеме!
-Кто-то уже здесь? – не без интереса спросил юноша, все еще покрываемый влажными поцелуями, и осмотрел внушительных размеров лофт.
-Кто-то снова решил, что может селиться у меня без спроса, - огрызнулся Кинни, уже не слишком охотно прижимаясь губами к шее парня. – Женушка! Твой любимый хочет хорошего секса! Так что выметайся отсюда со своими вещами и не возвращайся хотя бы до полуночи!
-Ты…в браке?
Разочарованно скрипнув, Кинни оттолкнулся от взмыленного тела. Весь интерес разом пропал, и ничего не оставалось, как подхватить ненавистную сумку и направиться на поиски ее обладателя.
-Все еще хуже. Я дружу с мужчиной. Будь он моим спутником жизни, я бы давно сделал из него чучело, и его стеклянные глаза вечно наблюдали за тем как я трахаюсь со стены над кроватью! Майкл, покажись, и, возможно, я не буду насильно выставлять тебя за дверь!
Гость усмехнулся и, обернувшись в поисках холодильника с чем-нибудь охлаждающим, встретился взглядом с тем, кто стоял в полумраке за барной стойкой. Нервная дрожь пробежала от низа живота к шее и бешеным зарядом боли ударилась в кадык. Мужчина, которого он увидел, был скроен даже искуснее знаменитого хозяина лофта, пред которым гость был готов распластаться в любой точке земного шара, в которой он только пожелает. Откровенно, возраст уже играл им, смыкая свои жадные объятия на хищной сексуальности Кинни, но тот, кого он никак не ожидал встретить здесь, был в самом сочном возрасте и даже на таком большом расстоянии, исходящая от молодого тела, бушующая энергия почти доводила его до оргазма. С трудом сглотнув, гость обернулся, пытаясь озвучить свою находку Брайану, но он, кажется, скрылся в душе. Что ж, по крайней мере, они наедине.
-Майкл, как я полагаю? – откинулся к стене юноша, нарочито выставляя вперед плоский живот, покрытый испариной, и область паха, вызывающе обтянутую джинсами. – Кажется, вас кто-то ищет.
Синие глаза, смотрящие на него, чуть сщурились. Чистая влага, блестящая как гладь озера, в мгновение помутнела, и что-то другое наполнило радужку: что-то развязное, жадное, откровенное. Слишком откровенное. По непонятным причинам, взволнованный гость отступил назад и, распрямившись, закричал во весь голос.
-Кажется, я нашел твою женушку!
-Кажется, я сам ее нашел.
Хозяин лофта стоял на пьедестале, у огромной, просто блядски огромной кровати и смотрел на неожиданную находку. Губы отвратительно скривились в подобие усмешки, мгновенно изуродовав красивое лицо. Лиственная зелень глаз захлебнулась в хищно расширившихся зрачках. Грациозное, величавое, пугающее животное. Дикая кошка, изогнувшаяся перед прыжком.
Брайан отшвырнул сумку, которую все это время придерживал на плече, и та, несколько раз перевернувшись, издала жалобный всхлип. Длинные, напряженные руки скрестились на груди, линия плеч воинственно заострилась.
-Надеюсь, там не было ничего хрупкого, - Брайан растянул в широкую улыбку свои губы.
Синие глаза, между тем, все еще смотревшие на гостя и заставляющие его губы и руки неметь, медленно обратились к вновь появившейся фигуре.
Он стоял к ним спиной, оперевшись на барную стойку и наблюдал за происходящим, словно это его не касалось, из-за плеча. В этом энергичном повороте головы было что-то несвойственное ему, неожиданная эротичность и самоуверенность, даже гордость. Да, в такой позе выступившие на шее вены и резко очерченная линия подбородка, слегка прикрытая завитками довольно длинных светлых волос, свела с ума не только открывшего его впервые юного гостя, но и хозяина лофта. Тот, прикусив губу, двинулся в его сторону, но, достигнув вжавшегося в стену парня, коротким, грубым движением оторвал его от опоры, развязно втягивая его язык в свой рот. И хотя гость, явно оживившись, дышал тяжело и прерывисто постанывал, Брайан равнодушно отстранил его от себя, сжав шею у самого основания и даже то, как он медленно и чувственно облизал верхнюю губу, откровенно отдавало фальшью.
-Теперь вон отсюда, - прошипел он, придвигаясь ближе к уху парня.
-Я частенько наблюдал за тем, как ты отделываешь разные тела, - впервые за все время присутствия здесь, его юный, сочный, очень живой и яркий голос разрушил тишину лофта. Тело не шелохнулось, но глаза снова обратились к гостю. – Меня это не смущает. Тебя ведь тоже не будет смущать, если я вздремну вон там, на диванчике? – парень нерешительно приоткрыл рот. – Поверь мне, он сделает это просто умопомрачительно. И очень быстро выпроводит тебя за дверь. Ставлю сто долларов, я даже не успею выспаться, как вы уже закончите.
-Я не доставлю тебе удовольствия лицезреть это и наслаждаться, Тейлор, - сквозь улыбку ответил Брайан и, так и держа парня за шею, подтащил его к выходу. – И я уже сказал, чтобы ты убирался.
За захлопывающейся дверью гость на мгновение вырвал так и пожирающие его синие, глубокие как водоем, глаза, хитро поблескивающие в полумраке. Лицо его было прекрасно, волосы источали солнечный свет. Красиво очерченные губы смялись в улыбке и ему даже показалось, что сквозь них с издевкой проскользнул яркий кончик языка.

Часть 2.

Теперь они остались только вдвоем.
Брайан сдвинулся в сторону и нажал на выключатель, освящая лофт, барную стойку и тело Джастина. Тот, наконец, отвернулся от двери и закинул голову назад. Волосы, в свете лампы засиявшие в полную силу, рассыпались по плечам, лопатки призывно сдвинулись под черным свитером в крылья. Даже со спины он выглядел куда взрослее с тех пор, как Брайан видел его в последний раз.
-Что ты здесь делаешь?
-Я оставлял сообщения на твоем автоответчике, - так и не оборачиваясь, ответил Джастин.
-Что ты здесь делаешь?
-Боже, Брайан, иногда нужно нажимать на мигающую кнопку на автоответчике, читать сообщения, заглядывать в почту. Или ты так стареешь, что у тебя начинаются проблемы с электроникой?
-У меня нет времени на все это дерьмо.
-Тогда не вини меня. Если бы ты нажал вон на ту красную кнопку, мой ненавистный голос сообщил бы тебе, что я приезжаю домой и останавливаюсь у тебя.
-Майки?
-На Ибице.
-Дафна?
-Где-то в Сан-Франциско.
-Неужели у тебя нет ни единого гребаного друга в Питсбурге? – отчеканил Брайан, так и продолжая смотреть в спину бывшему возлюбленному. Странно, может он слишком устал, может быть это все так неожиданно, но у него совсем не было сил пытаться ему отказать. Интересно, или это стало ему безразлично? Кинни улыбнулся своей мысли.
-Ты намного удобнее всех них. Отсюда две минуты до выставки. У тебя хороший диван и ты таскаешь сюда всех этих горячих парней. Мне всегда было интересно, а ты как-то заказываешь поставки новых мужских задниц? По статистике они должны были закончиться года два назад.
-Их тысячи, Тейлор. Они приезжают и уезжают. Взамен им приезжают новые.
-Это мне и нравится в этом городе, - Джастин опустил подбородок на грудь и сзади на шее проступили бледные бугорки позвонков. Вот бы поласкать их губами. – Никогда не знаешь, что будет завтра. Но точно знаешь, что будет новый партнер.
-Не я, природа создала секс необходимостью.
-А ты возвел простую физическую потребность на трон.
-Я сам взошел на трон – все потребности последовали за мной, - Брайан расслабил руки и направился к холодильнику. - И не говори, что ты сам не зависим от того, чтобы найти кого-нибудь и трахать всю ночь.
-Как ты и сказал – я просто последовал за тобой, - Джастин проследил за движением рук, достающих бутылку воды. Брайан обернулся и так и остался внутри открытой камеры, прислонившись к дверце. Ледяной воздух оседал на его спине приятным покалыванием. – Выглядишь плохо.
-И ты тоже иди нахуй, - отозвался Кинни, прикладывая горлышко к покусанным губам.
Джастин прикрыл глаза и лениво потянулся. Глазам Брайана предстало завораживающее зрелище извивающего стройного тела. Мышцы груди проступили сквозь свитер, впалый живот, напрягшийся в движении, оголился, открыв обзору потемневшую на солнце чувствительную кожу – точно кто-то покрыл ее той же позолотой, что и волосы, отброшенные назад. Худощавые, но неожиданно мощные, мужские ноги, обернутые в мягкую ткань удивительно изящно подчеркивающих все достоинства светлых брюк. Да, Джастин определенно повзрослел. Очень. И, кажется, эротичность повзрослела вместе с ним.
Брайан медленно прогладил взглядом каждую клеточку молодого тела, незаметно для себя, покусывая и посасывая край горлышка бутылки, которую он все еще сжимал в окаменевших пальцах.
Наконец, Джастин расслабленно выдыхнул и сладко причмокнул губами, отчего глаза Брайана окончательно приобрели темный, хвойный оттенок. Кажется, юноша это заметил и, легким движением отбросив с глаз светлую прядь, оттолкнулся от столешницы. Смявшийся свитер так и не закрыл полностью кожи над поясом брюк, открывая зрению еле заметную, тоненькую дорожку от пупка до той самой желанной части, бедра двигались медленно, почти болезненно, пока он уменьшал расстояние между ними.
Похоже, Джастин незаметно прикусил нижнюю губу – Брайан, обнаружив это, не мог оторваться от этого маленького участка, яркого, налившегося кровью от неожиданной боли, и слегка смоченного слюной. Руки белокурого видения оплелись вокруг его шеи и чуть потянули футболку - он почувствовал как струя ледяного воздуха окатила кожу на пояснице – глаза были совсем близко, чуть приспущенные веки, мутная синева. Но что хуже всего – запах. Да, Кинни боялся этого больше всего. Запах завладел его сознанием, как только мальчишка приблизился: пахло по-детски сладко, молочно, но вместе с тем примешивался аромат разгоряченного тела, аэропорта и дороги, и запах становился терпким, губительным и… Брайан подался вперед, и рука предательски коснулась подбородка.
Джастин приподнял губы слегка вверх.
-Я хочу…
Нет, ему определенно не стало все это безразлично. Особенно, когда гибкое бледное тело находиться полностью в его власти.
Рот Кинни в вожделении приоткрылся и кончик языка подался вперед, вот-вот готовый проникнуть между пухлых губ. Где-то из глубины его одурманенного сознания, вырвался тихий, сжатый вздох.
Пальцы ловко выудили одну из ряда бутылок и Джастин, скинув руки с плеч Брайана, резко отпрянул назад.
-Чтобы ты. Отсосал. Все. Фантазии. Из. Своего. Развратного. Мозга.
На ходу выкинув ловко снятую зубами крышку, Джастин приложил бутылку к губам и направился через весь лофт к закинутой в угол сумке. Брайан, чьи глаза стали шальными и дикими, рванулся вперед, со всей злостью хлопнув дверью холодильника, но не успел он проделать и половины пути до ненавистного мальчишки, тот продолжил говорить:
-Знаешь, мне так нравится, что мы окончательно разругались и я, наконец, смогу спать на диване без всяких грязных мыслей. Кровать у тебя конечно охрененная, но она больше похожа на Ковер-Трах-Самолет, чем место, где можно отдохнуть. Так что я располагаюсь здесь и отныне мы любим друг друга самой чистой гетеросексуальной любовью.
Брайан остановился как вкопанный у самой ступеньки ведущей к спальне.
Джастин, подняв сумку, обернулся, и на его губах проступила та самая улыбка. Улыбка, которая делает его этим гребаным Солнышком.
Кажется, он когда-то продал ему душу и теперь авторское право так улыбаться, быть воплощением секса и авторское право на него самого, было у Джастина. По крайней мере, Кинни так думал, наблюдая за тем, как вернувшийся из небытия сознания, Тейлор располагается на его диване.
"Гетеросексуальной любовью, твою мать?!"
И если он не уберется из его дома в течении недели, он точно будет знать как решить проблему. Потому что, черт побери, Брайан Кинни живет решениями, а не проблемами.

@темы: Брайан & Джастин, Фан-фикшен

---

Любопытство - не порок...

[Sherax]

вот наткнулась в коментариях к одному фику на интересный факт (по утверждению "говорящего")

цитата:
"всё же у Гейла таки вставало на Ренди на съемках, как минимум дважды (это то что зафиксировано камерой и известно зрителям)))"

так вооот, у мну совсем нет времени шерстить сериал, но очень любопытно было бы глянуть на эти моменты может кто-нибудь сделает наводку

@темы: Рэнди Харрисон (Джастин Тэйлор), Гейл Харольд (Брайан Кинни), Вопросы и обсуждения, Информативное

---

Help)

[соовей кголик.]

у меня в голове весь день играет саундтрек из квиров, конкретно из той сцены, где Брайан идет во время деловой встречи за одним из партнеров, секс в туалете, вся фигня)
не могу вспомнить ни что это за серия, ни какой сезон, ни тем более найти музыку. буду очень признательна за подсказку))